— Завоевать Тивизу? Да кому это нужно? Кто станет взваливать на свои плечи подобную обузу? Вы представляете, сколько средств пришлось бы вложить в этот мир, чтобы поднять уровень жизни его граждан хотя бы до сколько-нибудь приемлемого? Таких богатых миров, какие могли бы позволить себе это удовольствие, в этой части Галактики просто не существует, могу вас заверить. Ну и потом… Понимаете, Тивизу действительно можно было бы прибрать к рукам без труда — если бы ее народ на самом деле понимал, какой скотской жизнью он живет. Но он ведь не знает этого, о чем я вам толкую вот уже битый час! Он уверен, что все в этом мире обстоит наилучшим образом; и при возникновении угрозы действительно встанет на защиту Тивизы, вернее — того порядка, который на ней существует.
— И чего они этим добьются?
— Ничего. В этой части Галактики не существует ни одной армии, даже самой слабой, против которой они могли бы выстоять; но сколько пролилось бы крови — их крови? Нет, никто не пойдет на это.
— Зачем же, в таком случае, вы здесь?
— Мой мир хочет знать, что здесь происходит; только и всего. Чтобы не упустить того часа, когда нам придется поднять корабли — не для того, чтобы завоевывать, но чтобы привести хотя бы столько еды, чтобы они тут не начали самым натуральным образом вымирать. Мы близки тивизианам этнически; вероятно, некогда у нас существовали общие предки. Да вы и сами наверняка заметили, что внешне я от них отличаюсь — ну, скажем, значительно меньше, чем любой из вас.
— В таком случае почему же вам приходится скрываться? Если ваша миссия действительно является чисто гуманной…
— А вы попробуйте доказать это! На Тивизе существует культ врага; в таком мире он просто не может не существовать. Да вы же сами участвовали в съемках и изображали не кого иного, как именно врагов. Которых, естественно, в финале разбивают наголову — но тем не менее они есть и они нападают первыми! Нужны ли другие доказательства? И поверьте мне: весь этот мир, когда картина пойдет, будет смотреть ее с великим удовольствием и гордостью за свою непобедимую планету.
— И все же простите, — сказал Изнов, — но до конца поверить во все, рассказанное вами, я не могу…
Монитак покачал верхней частью тела.
— И все же простите, — сказал Изнов, — но до конца поверить во все, рассказанное вами, я не могу…
Монитак покачал верхней частью тела.
— Если бы вы захотели, чтобы я врал, это обошлось бы вам значительно дороже, чем этот скромный ужин — из буфета Центра, как я предполагаю. Вранье вообще стоит дороже: тогда ведь приходится напрягать фантазию, чтобы что-то придумывать; говорить правду куда легче — и дешевле. Так что…
— И тем не менее. Даже во время нашего хождения по кольцу мы видели множество плакатов, транспарантов и всего подобного, на которых ясно говорилось о предстоящих выборах не кого-то там такого, но самого президента. О выборах! Выборы — это демократия. Следовательно, есть возможность избрать в руководство таких тивизиан, которые могут правильно оценить обстановку и принять серьезные меры к ее изменению к лучшему…
— Выборы, да, — проговорил Монитак и усмехнулся. — Но как вы полагаете — кто избирает тут Президента?
— То есть как? Я более чем уверен — избиратели, то есть народ…
— Глупости. Избирает Жизневидение. Оно отбирает кандидатов, оно их показывает — или не показывает, если возникают какие-то, ему не угодные. А поскольку жизнь все знают только по экранам — то, естественно, они и выберут того, кто будет показан чаще и выигрышнее всех остальных. Да и кто бы ни был избран — все равно, общаться с жителями планеты он сможет опять-таки только через Жизневидение — иными словами, будет говорить и делать только то, что Жизневидению окажется угодным. Если же он попробует артачиться — он исчезнет с экранов, и о нем моментально забудут. Его просто не станет, хотя он, вполне возможно, и будет по-прежнему обитать в своей резиденции до следующих выборов. То же самое относится и к любому другому руководителю — или группе их, к парламенту, к генералитету… Ко всей Тивизе, короче говоря. Тут не просто демократия, дорогой коллега. Тут телевизионная демократия — или, если угодно, телевизионная диктатура, это будет более точным названием.
— И все же, все же… Есть же тут, например, культура — а это уже значит очень много. Например, в то краткое время, что мы провели в Центре, мы были свидетелями действительно творческого процесса: некто, кого называли шефом или Отцом Эфира, проводил на наших глазах отбор актеров — видимо, для какой-то новой постановки. Следовательно, их телевидение — или Жизневидение, пусть так — занимается не только политикой, но и искусством…
В ответ Монитак неожиданно расхохотался.
— Отец Эфира! — проговорил он сквозь смех. — Занимался искусством! Кстати, как вам понравились эти актеры?
— Н-ну… Я не думаю, что к ним можно подходить с нашими мерками. В конце концов, эстетические представления в каждом мире отличаются…
— Да какая эстетика! — Монитак наконец перестал смеяться. — Ею там и не пахло! Вы знаете, чему были свидетелями? На ваших глазах Отец Эфира — иными словами, Президент Объединенного Жизневидения Тивизы — производил отбор кандидатов в президенты на предстоящих выборах — тех самых, чью рекламу вы видели. То есть, по сути дела, вы были очевидцами самых подлинных выборов будущего главы этого мира. Главы номинального, конечно же, потому что подлинным правителем этого мира является именно Отец Эфира со своей командой. Других просто не может быть — и их нет.