— Мне это решительно все равно. Но для удобства… Ну что же, я успел заметить, что вас… м-м… несколько удивили некоторые мои анатомические особенности. Я для вас, так сказать, феномен, согласны? Но на деле я самый обычный монитон. Вот и называйте меня — ну, хотя бы Монитаком, если вам не придет в голову ничего лучшего.
— Будь по-вашему. Итак, дорогой Монитак, раз уж вы знаете так много, то объясните: за каким чертом этому миру нужно столь богатое телевидение?
— Жизневидение, коллега.
Жизневидение. По-моему, в этом названии содержится готовый ответ на ваш вопрос.
— То есть?
— Это — единственный источник, из которого миллионы тивизиан получают информацию о своей жизни. Они вынуждены это делать: я вам уже объяснил это.
— А на самом деле…
— На самом деле я не знаю ни одного другого мира — а мне привелось побывать во многих, весьма многих, — где население жило бы на таком уровне убогости. Здесь воистину нет ничего — кроме Жизневидения с его эффектами.
— Но жители, граждане ведь не столь глупы…
— Они не глупы, да. Но крайне доверчивы. Единственное, чему их не устают учить с первого до последнего дня жизни, — это доверие властям. Хотя это ведь вовсе не бедная планета — если говорить о ее ресурсах. Просто никто не хочет тратить силы на организацию их использования. Гораздо проще — и, кстати, намного дешевле — заставлять весь народ жить тем, что они видят на экранах; не могут не видеть. И, как мы тут с вами уже говорили, если кому-то и приходит в голову — а конечно же, приходит, — что то, что ему выдают за подлинную жизнь, разительно отличается от его собственного бытия, — он привычно относит это за счет собственной неумелости, невезения, дурной судьбы, наконец; здесь весьма распространена вера в судьбу, в предопределение; так что тивизианин может быть очень недоволен собой и своей жизнью — но никак не распространяет этого неудовольствия на все остальное, на весь свой мир.
— Но он ведь не одинок! Есть соседи, сограждане…
— Ну, они общаются крайне редко. Во-первых, потому, что основное время уходит на то, чтобы хоть как-то прокормить себя, свою семью — даром ведь и в этом мире ничего не дается. А поскольку подлинный технологический уровень давно пришел в такой упадок, что вы даже и не поверите, — постольку трудиться им приходится от зари до зари.
— Где же? Если в этом городе, например, действительно нет никакой промышленности…
— Здесь вы ее не найдете. Как и самих горожан — кроме уже известных вам ходоков по кольцу. Страна живет в маленьких поселках и деревнях, уровень хозяйства все более приближается к натуральному — одним словом, на все остальное остается очень мало времени. И это оставшееся время изнемогший от работы тивизианин проводит перед своим домашним экраном. И не потому, что он не хотел заняться чем-то другим; вовсе нет. Он просто-напросто обязан проводить свое время таким образом; это и называется жизнью, ее познанием.
— Но, значит, на обзаведение такой аппаратурой у населения все-таки средств хватает?
— Ничуть не бывало. Экраны — это единственное, чем их снабжает государство, даже не спрашивая их согласия. Везде, где есть четыре стены и крыша, непременно будет и экран. Там может не оказаться нормальной плиты, кровати, не говорю уже о ванной и прочем, — но экран будет обязательно. И обязательно приходится сидеть перед ним — и смотреть, а постоянно смотреть в конце концов означает — поверить.
— Не понимаю, — сказал Изнов. — Но ведь экран можно выключить…
— Увы — он лишен такого устройства. Выключить его может только Центр. Он этого, естественно, не делает.
— Ну, пусть так. Но ведь можно просто куда-нибудь уйти — и пусть себе показывает в пустоту…
— Если бы все было так просто! Но система Жизневидения, дорогой мой коллега, разрабатывалась десятилетиями, и в ней все предусмотрено.
Каждый экран снабжен обратной связью; и если в установленные для Жизневидения часы перед ним никого не оказывается дольше пяти минут — на контрольной станции этого района возникает соответствующий сигнал. И, заверяю вас, уклоняющемуся от просмотра придется очень и очень несладко. Вероятнее всего, он тоже окажется на том же кольце — или в одном из цехов, которые так любят показывать, говоря о мощи отечественной промышленности.
— Однако простите. Мы не можем поверить всему тому, что вы рассказываете — хотя бы потому, что мы же вот были перехвачены в пространстве, нас вынудили участвовать в какой-то кинофеерии…
— Тут нет никакого противоречия. Все, имеющее отношение к Жизневидению — а корабли, участвовавшие в этой операции, принадлежат все тому же Центру — действительно отличается прекрасным, современным качеством. Разумеется, все это закупается в других, по-настоящему развитых мирах — в обмен на природные богатства Тивизы. Пока они еще есть.
— В таком случае, — сказал внимательно слушавший Меркурий, — мне не совсем понятно, почему никто до сих пор не завоевал этого мира. Не присоединил к себе. Ну, хотя бы тот мир, представителем которого являетесь вы сами, любезный Феномен. Хотя, может быть, это в скором времени случится? Разведчиков посылают ведь не из праздного любопытства.