— Ну вот наконец и наш потолочный путешественник. Ну-ка, ко мне его! Хочу полюбоваться на этого недоумка!
Алас и в самом деле был доставлен, и его водрузили перед креслом Отца Эфира.
— Прочие могут отойти.
— Нельзя, шеф: он упадет.
— Ладно, тогда примостите его на диване… вон там. А то у меня слишком хорошее обоняние… Ты, как тебя там! Ты способен что-нибудь соображать?
Алас медленно кивнул.
— Чудесно. И говорить тоже?
— Д-да…
— Умопомрачительное везение. Тогда объясни членораздельно: где твои спутники по кораблю?
— Они… они сбежали, хозяин.
— Почему?
Алас пожал плечами:
— Не знаю. Думаю, что им тут не понравилось.
— Вот как. Странно. Они что — привыкли к лучшей обстановке?
— Нет, дело не в этом… По-моему, они просто испугались.
— Кого? Не меня же?
— Боюсь, что именно вас.
— Невероятно. Я такой добрый организм…
— Наверное, они этого не поняли.
— Но ты-то понимаешь?
— О, разумеется. Ваша доброта известна…
— Прекрасно. Итак — куда они сбежали? И на что рассчитывают?
— Ну, сперва они, естественно, кинулись на улицу — ту, что постоянно снимается камерами…
— А ты?
— С ними, конечно…
— Почему это «конечно»? Надо было сразу бежать к нам!
— Они потащили меня силой. А если бы я стал кричать — предупредили, что могут убить…
— Да, ты не из храбрецов, это заметно. Ну а потом?
— Обошли по кольцу. Поняли, что там никуда не выйти. Я посоветовал вернуться. Мы уже тронулись в обратный путь…
— Единственный разумный поступок с твоей стороны. Дальше?
— Потом один из них — Федоров — заметил летающий кран. И они побежали к нему. Меня тоже потащили…
— Ну ладно. Дальше понятно. Вы полетели: кто-то из них справился с управлением. Но что они собирались предпринять? Куда решили лететь на платформе?
— Они собирались спуститься вниз с вершины купола по внешним лестницам…
— Си! Дай распоряжение охране. Пусть их возьмут вежливо, без членовредительства: они мне нужны живыми и здоровыми.
Си мгновенно исчез.
— Итак, они хотели спуститься. Зачем? Куда собирались направиться? Есть ли у них какие-то связи в этом городе, вообще на Тивизе?
— Они вообще не имели представления о ее существовании, хозяин. Это ведь я вывел корабль к Тивизе — иначе мы прошли бы далеко от нужного сопространственного узла. Они так и не поняли, куда попали.
Они так и не поняли, куда попали.
— Ага. Значит, скрыться им негде — кроме их собственного корабля. Ну что же: значит, им от нас не уйти. Очень хорошо.
— Простите за вопрос, хозяин…
— Ну?
— Зачем они вам так нужны? По-моему, они абсолютно бесполезны…
— Когда мне понадобится твое мнение, я прикажу, чтобы тебя доставили. А сейчас — катись отсюда. Иди в буфет, там тебя покормят.
— Слушаюсь, хозяин. Но только…
— Ну, что там еще?
— Корабль гружен протидом.
— Это давно известно. Ну и?
— Груз представляет большую ценность.
— Все подсчитано. И даже распределено. Тебя это волновало?
— А в этом распределении… есть и моя доля?
Отец Эфира усмехнулся.
— Многого хочешь. Я уже определил твою награду: ты получишь целую минуту эфира. Минуту, понял? Многие организмы готовы заплатить — и платят — неимоверные суммы за то, чтобы возникнуть на экране хотя бы на несколько секунд, а ты получишь целую минуту бесплатно. Цени! Что, ты еще не удовлетворен?
— Э-э… совершенно удовлетворен, хозяин. Очень благодарен. Очень.
— Тогда убирайся в буфет. Когда насытишься, Си устроит тебя где-нибудь на ночлег. Дальше посмотрим.
— Но будут ли меня охранять? Если мои спутники доберутся до меня…
— Конечно, вряд ли даже в этом случае Тивиза наденет траур. Но мое слово останется в силе: ты будешь на экране целую минуту, все равно — живым или мертвым.
Быстрыми шагами вошел Си.
— Ну? Их уже задержали, надеюсь? — вопросил Отец Эфира.
— Пока еще нет, шеф. Они словно растаяли. Хотя все лестницы находились под охраной.
— Значит, они опередили вас. Включи в поиски службу экранного контроля. Как только их заметят — немедленно группу туда. Захватить. И, конечно, снимать все с первой до последней секунды. Надо успеть до пятых новостей — это даст необходимое разнообразие. А может быть, для таких кадров найдется и местечко в фильме. Возьми двух… нет, трех операторов. Действуй. Желаю удачи!
Аэростат мягко опустил беглецов на самой середине проспекта, где-то чуть ли не в полукилометре от столь поспешно покинутого ими Центра. По приказу Федорова, имевшего, наверное, в своем активе и какой-то опыт воздухоплавания, путешественники стали по одному покидать корзину, но, оказавшись снаружи, продолжали придерживать руками все сильнее рвущийся к небу шар — пока советник посольства последним не перевалился через бортик. Потом, по его команде «раз, два… три!», все разом отскочили от корзины, и летательное устройство как бы с облегчением рванулось вверх, в свою стихию, и почти сразу растворилось в темноте.
— Ну, слава тебе, Господи, — пробормотал Гост.
Они, как и час тому назад, в кольце внутри Центра Жизневидения, оказались на самой середине проезжей части, и ничто не угрожало им, потому что и здесь была она до странности пустой: ни единого экипажа не проехало мимо приземлившихся, хотя и правее, и левее, ближе к тротуарам, машины двигались плотным потоком, а за ними, опять-таки совершенно так же, как и на центральном кольце, было множество пешеходов, шагавших по тротуарам: справа — вдоль тесно стоявших высоких, богато украшенных светящимися рекламными надписями, многоцветных, красивых даже на земной вкус зданий; по левую же сторону зданий не было — там за тротуаром сразу начиналось обширное — конца-краю не видать — поле, уставленное множеством ларьков, павильонов, аттракционов, группами здешних, видимо, обитателей — но в одеждах, невольно наводивших на мысли о маскараде; многие изображали каких-то не ведомых терранам зверей и птиц; был виден отсюда и тот самый, возможно, оркестр, чья музыка доносилась даже до Центра — он размещался на обширной эстраде и беспрерывно играл, хотя (опять-таки с точки зрения землян) музыкой это можно было назвать лишь с громадной натяжкой.
На отдельных площадках множество танцевало — хотя не парами почему-то, а в одиночку или же группами. Взлетали яркие ракеты, вспыхивали огненные фонтаны — и все это многообразие резко контрастировало с пустотой той средней, достаточно широкой полосы, на которой они стояли.
— Кстати, посол, — сказал Федоров, — вы можете в этой толчее отличить мужчин от женщин? Один пол от другого? Мне это пока не удается.