— Ты можешь просто ответить?! — возмутилась Ива.
— Что за манера — во всем искать причины?!
— Это и сделало меня столь сильным магом, — хохотнул волшебник. — Ну а касаемо твоего вопроса — официально считается, что да. Магия вампиров очень специфична. У нее есть вполне ощутимый… запах, скажем так. Но все же мы очень мало о них знаем, так что… возможно, есть у них какие-нибудь особенности, которые отследить нельзя… Я так подозреваю, что ты заинтересовалась убийствами девушек? — Владигор хитро прищурился. Знахарка поспешила изобразить на лице недоумение:
— С чего ты это взял?
— А разве сегодня ты не была случайной свидетельницей убийства?
— Я ничего не видела!!!
— Даже тела?
— Ну тело видела. А ты откуда знаешь?
— Я же не только с тобой говорю. Но меня огорчает то, что ты решила от меня это скрыть.
— Ничего я не решала! Просто… к слову не пришлось!
— Ива, это ты будешь друзей своих обманывать. Ты заинтересовалась этими убийствами и решила сама раскрыть дело, не так ли?
— Нет!
— Так зачем тебе понадобилось узнавать про вампиров?
— Ну… просто я, как и все, пытаюсь понять, кто это мог сделать! А что, нельзя?
— Ива, — поморщился чародей, — ну что ты как маленькая? Меня это, конечно, умиляет, но все же… Я прошу тебя — по-человечески, — не лезь ты к волколаку в пасть. Что за манера — везде свой нос сунуть?
— Можно подумать, ты другой.
— Так, мне это надоело. Почему ты все время со мной пререкаешься? — Владигор нахмурился и явно разозлился. — Я просил. А вот тебе мой приказ — ни при каких условиях не связываться с этими кровососами. Вампиры — это умные, жестокие, необычайно хитрые бестии. И тебе они не по зубам. Ты все поняла?
Этой ночью Ива вновь сидела на окне — и откуда только привычка взялась? — но на этот раз девушка читала книгу. На ее животе разлегся Щапа, раскинув лапы, будто хотел ее обнять, и абсолютно счастливо посапывал.
— Вот слушай, Щапа. — Знахарка для пущей важности ткнула пальцем в книгу. — «Особенностью чар подчинения является то, что в некоторых случаях требуется длительное — несколько дней, а то и седмиц — время, чтобы эти чары укрепились в сознании. Такое необходимо в случае, если подвергаемый гипнозу маг защищен амулетом или обладает врожденной способностью противостоять этому виду магии». Ты понял, Щапа? — Она почесала зверушку за ухом. — Это значит, что вампир не мог так легко убить ту девушку-мага. Хотя… слушай дальше — тут умные вещи пишут… Где это? А, вот: «В таких случаях особо важна внимательность близких. При необычном или неадекватном поведении рекомендуется…» Нет, подожди, это не тут. Вот здесь: «Однако существуют маги или существа с врожденным гипнотическим даром, которые могут перебивать ментальную защиту мгновенно. К представителям этой категории…» Щапа, подвинься, страница не переворачивается. — Шуш заворчал: ему не нравилось то, что его беспокоили из-за какой-то там страницы. — Та-ак, значит, к ним относятся, к примеру, вампиры рожденные. Особенно вампиры-маги направления Разум… Интересно, какая у Ло специализация… Как думаешь, Щапа? Тебе не холодно?
Девушка отпила травяного настоя из поставленной рядом с окном на тумбочку кружки.
Особенно вампиры-маги направления Разум… Интересно, какая у Ло специализация… Как думаешь, Щапа? Тебе не холодно?
Девушка отпила травяного настоя из поставленной рядом с окном на тумбочку кружки. Зверек заинтересованно подвигал носом и даже приподнял голову.
— Хочешь? Ну пей. Все равно я больше не буду.
Знахарка поудобнее наклонила кружку. Щапа тут же залез туда всей мордочкой и смешно зафыркал.
— И все-таки странно все это… — задумчиво произнесла Ива. — Четыре убийства, а никто ни сном ни духом. Даже страшно наутро новости узнавать — что ни день, то труп.
Травница продолжила чтение, но уже про себя. Однако более ничего ценного для себя не обнаружила. Да и веки уже слипались. Девушка откинула голову, уперлась ею в дерево оконной рамы и прикрыла глаза.
Как же хорошо… И ночь какая… На небе луна, а вокруг темно. Звездочки мерцают, словно драгоценные камни на шелковом одеянии восточной красавицы. Тихо поскрипывают деревья. И опять клацает ставня на чердаке. Где-то мяукает кошка, а еще дальше лают собаки. И что им не спится? А если прислушаться, то можно различить… нет, далеко, но отчего-то Иве так и чудился шорох прибоя. И в вышине песня ветра. «Да, он действительно поет… И мелодия какая-то… Знакомая… будто тысячу раз слушала… И отчего так душу тревожит?.. Будто кто-то о горе поет… о тоске… о том, что ушло… и не вернуть…»
Ива очнулась оттого, что начала заваливаться в сторону. Она тут же выровнялась. И успокаивающе положила ладонь на шуша. Только потом поняла, что этот жест был нужен ей больше, чем зверю: простуженный малыш спал сном праведника.
— Вот так, я когда-нибудь доиграюсь… — Похоже, что Щапы ей будет не хватать — привычка говорить с ним родилась в тот же миг, когда зверь был торжественно внесен в дом.
Шуш тут же проснулся: его взволновало что-то в голосе временной хозяйки.
— А-э-у? — поинтересовался он.
— Все хорошо, солнышко. — Девушка погладила зверя, мельком отметив, что Дэй опять нет дома. — Тебе точно не холодно? Меня так всю знобит…