— Арво, — вытирая пальцы салфеткой, протянула я. — Делайте, что хотите. Можете выставить какую?нибудь магическую защиту по периметру комнаты. Можете даже под предлогом защиты моего тела от нападения и расчленения забраться в мою постель Только дайте мне выспаться, а?
С этими словами я, нимало не смущаясь присутствия мужчины (он же финн, а финны отличаются редкостным хладнокровием и выдержкой!), стянула с себя купальный халатик и с наслаждением рухнула в податливую мякоть полосатой перины. И через минуту спала.
И конечно, не видела, как Арво, опасливо поглядывая в мою сторону, бесшумно открыл баул с моими вещами, вытянул оттуда некую интимную часть моего белья и прикрепил к ней нечто, напоминающее клык животного. Или коготь. Я не могла точно разглядеть — я же спала…
Утром мы снова были в дороге. На север, на север, в места, облюбованные древними шаманами и современными ведьмами!
Я только успевала читать названия населенных пунктов, мимо которых мы проносились: Куопио, Ийсалми, Канани, Суомуссалми, Куусамо, звучащие словно слова какого?нибудь древнего шаманского заклятия..
Финляндия, безусловно, страна дивной природы, но, к сожалению, я уже перестала чувствовать себя туристом, которому предоставлена возможность этой самой природой вдоволь налюбоваться. Арво все время торопился и, если мы останавливались в каком?нибудь местечке, не давал мне даже лишних пяти минут, чтобы зайти в лавчонку или на рынок и купить сувениры.
— Арво, вы просто садист, — жалобно говорила в таких случаях я. — Какая разница, прибуду я в Трибунал часом раньше или часом позже?
— У меня задание, — мигом прекращал все мои стенания потомок колдуна Рауда.
— Какое? Убить меня этой бешеной гонкой?
— Нет. Доставить в Трибунал целой и невредимой…. И больше ничего от него не добьешься! Пару раз звонила Хелия, сообщала, что от моего имени отправила моим домашним несколько телеграмм, чтобы они не беспокоились. Со мной?де все обстоит благополучно. Заботливая какая!
Интересно, а кто все?таки так заботился о том, чтобы ведьмы Викки, новоизбранной Госпожи Шабаша, не стало?
В общем?то, я никогда не страдала отсутствием таланта влезать в большие неприятности и попутно наживать себе целый эшелон разнообразных врагов. Взять хотя бы из последних: те ведьмы, которые проголосовали за Николь Кидман, — они могли желать моей смерти, и я их понимаю, точнее, понимаю их стремление к власти, которая досталась мне, а не их обожаемой Николь. Кстати, сама Николь тоже может нанять киллера, чтоб он со мной — счастливой соперницей — расправился. С нее станется…
А еще… Я уж и позабыла о них. О московских вампирах, чье поголовье резко сократилось благодаря визиту в столицу одного моего африканского приятеля. У вампиров тоже, таким образом, имеется повод для мести мне, скромной и несчастной…
Мести мне?
Только ли мне?
Я даже заерзала на сиденье, чем вызвала удивленный взгляд со стороны Арво. Тебе этого не понять, потомственный колдун. У тебя нет семьи, которой может угрожать кто угодно, покуда мама?ведьма в длительном отъезде!
У меня возникло безумное желание выскочить из машины на полном ходу и, отодрав ветку от первой попавшейся осины, оседлать ее и таким образом вернуться домой, наплевав и на свою должность, и на весь Трибунал в целом.
Но я не стала этого делать.
Малодушие — порок.
Ведьма не должна быть малодушной.
Ведьма не должна быть малодушной.
И опасность ей следует встретить с достоинством, подобающим уровню опасности.
Взрыв так взрыв.
Трибунал так Трибунал…
И вообще… Может, я это все выдумываю? И с моими близкими все нормально?
Очень на это надеюсь.
— Арво, — попросила я своего молчаливого колдуна. — Настройтесь, пожалуйста, на какую?нибудь русскую радиостанцию.
— Вам не нравятся финские песни? — спросил Арво, два часа слушавший игривые мелодии с абсолютно тарабарскими словами.
— Просто у меня ностальгия. Понимаете?
— Хорошо. — Арво пощелкал кнопками, эфир затрещал и заскрипел чередой сменяемых волн, и вдруг сквозь шум прорвалось:
А у тебя, быть может, праздник нынче…
Русский голос, глуховатый женский голос пел под аккомпанемент гитары и саксофона странную песню…
— Оставить? — спросил Арво.
— Оставьте! — едва не выкрикнула я.
А у тебя, быть может, праздник нынче,
Весь дом в огнях и музыке и в пенье…
А у меня опять под дверью хнычет
Дождь?сирота, присевши на ступени.
И ты поешь (я даже помню голос),
И гости пьют, и шум, и звон бокалов
Разбившихся… Да, что?то раскололось.
Наверное, все то, что я искала.
А ты, забывший все, беспечно светел,
Как златокудрый отрок Боттичелли.
И палым листьям на твоем паркете
Ты никакого не придашь значенья…
А может быть, наоборот, и болью
Ты переполнен? И тоскою черной?
И ты уже почти не помнишь Бога.
И ты уже почти не веришь в черта.
И думаешь: вскрыть вены или — проще —
С двенадцатого — вниз. Но слишком страшно.
И парусами на ветру полощет
Твой белый бриг, ненужный и вчерашний.
Так что же держит? То ли память, то ли
Надежда на пришествие рассвета…
И никакой в том не играет роли
Вся эта жизнь и даже песня эта.
И путь, которым ты пройти решишься,
Не приведет тебя к заветной цели.