— Мам, вот ты ехидничаешь, а я знаешь как кричала от страха! И проснулась.
— Что ж, значит, ты у нас сновидица. А может, ясновидящая?
— Не знаю, — с отчаянием в голосе ответила Дарья. — Только это кладбище я видела в твоем кристалле. Я задумалась.
— Нет. Это нереально. Чтобы Маша пошла на кладбище?! Ложиться в гроб? Но даже если мы допустим, что твой сон был вещим и с Машей все подобным образом произошло, где мы отыщем то кладбище и тот самый склеп?
— Даша, а вы не разобрали надпись на том гербе? — неожиданно подал реплику вампир.
— Нет… Там не по?русски было написано. Правда, одно слово, кажется, помню. «Astra».
Вампир резко встал с облюбованного им подоконника.
— Я знаю, где находится этот склеп, — сказал он.
… Давненько я не бывала на кладбищах.
А точнее сказать, я их принципиально избегаю.
Из моих родственников и друзей туда никто пока, благодарение небесам, не переселился. Поэтому у меня не было дорогих сердцу могил и я не принимала участия в траурных процессиях. Мое Ремесло, конечно, обязывало меня посещать кладбища, если б была нужда в таких ингредиентах для ворожбы, как кости мертвецов, земля с могил (некоторые дилетантки считают, что с ее помощью отлично наводится порча) и раскормленные кладбищенские черви.
Словом, кладбища — это не моя стихия.
Особенно такие старые и заброшенные.
Даже при дневном свете кладбище выглядело зловеще. За покосившейся, кое?где обмотанной ржавой колючей проволокой оградой кустилась дурман?трава и волчья ягода. За широкими стволами деревьев не видно было могил.
За широкими стволами деревьев не видно было могил.
Вампир, шедший впереди нашего разыскного отряда, неожиданно ринулся в самую гущу зарослей глухой крапивы.
— Тут в ограде есть дырка, — сообщил он. — Лезьте. Мы, разумеется, полезли.
… И по другую сторону ограды кладбище выглядело не лучше. Скорее, наоборот.
— Мерзость запустения! — высказалась моя многознающая дочь, выдирая репьи из челки.
— Не кидайся цитатами, — привычно одернула я ее. Авдей посмотрел на нас с сожалением:
— Вы и здесь будете ссориться? Другого времени и места не нашли?
Вампир Кадушкин, опередивший нас на десяток шагов, терпеливо ждал, опершись о покосившийся гранитный обелиск.
— Нам туда, — указал он в сторону непроходимой чащобы из деревьев и могильных оградок.
За те полчаса, что мы угробили на блуждание по упомянутой чащобе, я натерла ногу, Авдей потерял запонку (золотую, с монограммой), а Дашка утратила весь свой бойцовский пыл и пугливо жалась ко мне при каждом шорохе. Мне был понятен ее страх. Солнечный день сменился каким?то серым, тоскливым сумраком, на лица нам липла паутина, и вдобавок ко всему становилось зябко. Один Кадушкин шагал впереди как ни в чем не бывало. Вампиры — они к кладбищенской экзотике привычные.
Однако когда перед нами неровной глыбой черного мрамора воздвигся склеп, я поняла, что ирония моя неуместна.
Каменные ангелы укоризненно смотрели на нас, дерзнувших нарушить забвение мрачного места.
— Вот! — шепотом воскликнула Дашка. — Я все таким и увидела! И герб висит…
— Это герб нашего рода, — спокойно сказал вампир. — И это наш фамильный склеп.
И прежде чем я успела как?то озвучить полученное сообщение, он потянул на себя тяжелую дверь склепа и скрылся внутри.
… Там действительно стоял гроб. Громадный, занимающий почти все пространство склепа.
Я на негнущихся ногах подошла к этому чудищу. А что, если Дашкин сон сбылся и моя вторая дочь — там?! Под тяжелой, напоминающей чугунную плиту, крышкой… И с тех пор прошло два дня.
Я застонала и что было силы ударила руками о высокую крышку.
Та на удивление легко отъехала, словно была прикреплена на шарнирах.
В гробу, на замурзанном розовом матрасике в белый горошек, подложив обе ладошки под щеку и свернувшись калачиком, сладко спала Машка. От ее ровного дыхания колыхалось вылезшее из матрасика белое пушистое перышко. Перышками же был усыпан и дочкин стильный сарафан, привезенный дедом Баронетом из командировки в Непал… Перышки меня добили окончательно.
— Этого не может быть! — возопила я. — Машенька, девочка моя!
От моего вопля содрогнулись стены склепа и где?то вдалеке подняли истерический шум грачи. Маша села в гробу, как гоголевская панночка, протерла глаза и, увидев нас, сказала:
— Вот блин!
Потом осмотрелась получше и явно удивилась и гробу, и склепу.
— Куда это меня занесло? — присвистнула дочурка.
— Спокойно, Маша, — тоном психиатра сказала я (пришлось срочно принять деловой вид). — Это мы. Ты в фамильном склепе вампиров Кадушкиных. Вон, кстати, твой приятель стоит, клыки скалит. Аккуратно вылезай из гроба (Авдей, помоги) и покажи мне свою шею.
Машка вылезла и с явной неохотой продемонстрировала мне шею.
— Я уже не маленькая, — буркнула она. — Умываюсь по утрам.
Я пристально обследовала шею. Никаких намеков на укус.
— Марья, посмотри мне в глаза.
Дочь подчинилась.
И глаза как глаза — обычные, человеческие.
— Машка! — Я обняла ее и слегка шлепнула пониже спины. — Как ты нас всех напугала! За каким псом тебя сюда понесло, а?!
— Откуда я знаю! Понесло, и все! — воскликнула Марья и, высвободившись из моих объятий, кинулась к вампиру: