— Я готов выкупить этого мрина и отдам за него весь свой выигрыш. Больше двух дуо, если не ошибаюсь. — Прищурившись, Язон повернулся к экрану. — Если быть точным, два дуо и семь двенадцатых.
Запечатлитель Сур совсем по-человечески всплеснул длинными руками.
— Зачем тебе этот бездельник? Этот комок отвратительной шерсти?
— Вместо подушки. У вас, у ругов, нет ни подушек, ни матрасов, ни одеял… Это меня угнетает. Буду подкладывать мрина под голову, когда сплю.
— Я бы согласился, Хозяин, — сказал Сур. — В Рое ты можешь взять другого мрина, гораздо опытнее. Хоть целую дюжину!
— Не так все просто, — вмешался Помощник Туб. — Керр — хадрати, а о них Кодекс Первого Навигатора не упоминает. Следовательно, хадрати не имеют имущественных прав, а этот мрин — имущество!
«Рабовладельцы проклятые!» — мелькнуло у Язона в голове. Но, подавив приступ гнева, он произнес с каменным лицом:
— Я уважаю ваш Кодекс. Однако должен заметить, что за мной признано право владения любым имуществом, исключая мой скафандр, мой пистолет и мою аптечку. Ну, и кое-какие другие мелочи… Мы договорились об этом, когда начинали игру, и зафиксировали в Памяти. Не так ли, благородный эрдж?
Хозяин-Навигатор, сузив в раздражении глаза, сделал подтверждающий жест.
— Да, так! Занесенное в Память нерушимо, и я готов согласиться с твоим предложением. Мрин — тебе, кедеты — нам! Память, исполняй!
Глядя, как вновь желтеет счет Помощника Туба, Язон промолвил:
— В данном случае мы имеем пример взаимовыгодных торговых отношений. Мне что-то нужно от вас, я покупаю это за большую цену, и все довольны.
Мне что-то нужно от вас, я покупаю это за большую цену, и все довольны. А вывод, почтенные, таков: не лучше ли торговать, чем воевать?
Но эрдж оставил его последнюю реплику без внимания, буркнув:
— Нашу выгоду я понимаю. А в чем твоя? Мрин не стоит отданных тобой кедетов.
— Этот мрин стоит, — возразил Язон.
— Почему?
— Потому, что цену дружбы деньгами не измеришь.
Они сыграли еще пять партий. Две Язон проиграл, потом выиграл, проиграл и выиграл снова. В общем, сражение шло с переменным успехом, но ругами все более овладевал азарт. Это было заметно по блеску глаз, по хриплым или свистящим бессвязным звукам, по тому, как дрожат их клапаны и вибрируют слуховые мембраны. Их кожа — видимо, из-за прилива крови — изменила оттенок: у Навигатора она теперь казалась алой, а у двух его желтых собратьев — глубокого шафранового тона. Это стало особенно заметным, когда Запечатлитель Сур, расстегнув пряжки, спустил комбинезон до пояса. Его подплечные выступы трепетали в учащенном ритме, в такт биению скрытых за ними сердец.
«Почти неизбежный результат», — думал Язон, глядя на своих разгорячившихся партнеров. Эти руги, Дети Великой Пустоты, лишили себя столь многих удовольствий в жизни! Они не наряжались, не украшали свои тела и лица, не упивались роскошью одежд и блеском драгоценных побрякушек, не знали ничего о макияже и косметике; они не имели волос и не могли наслаждаться волшебным искусством парикмахеров. Больше того, они позабыли вкус изысканной пищи! Легкий наркотик или алкоголь, что содержался в розовых шариках, стал для них великим открытием, ибо ни кофе, ни табака, ни спиртного и остальных возбуждающих средств у них не имелось. Беспорочная, а значит, тоскливая, скучная жизнь! Ведь пороки людей суть продолжение их достоинств, и если представить, что вдруг исчезли чревоугодие и пьянство, то вместе с ними пропадет и возможность разумного наслаждения.
Впрочем, душа и разум не терпят пустоты, и это их свойство запечатлелось в законе компенсации, который формулировался так: что потеряешь на качелях, то возьмешь на каруселях. Конечно, руги тоже подчинялись данному правилу: потерянное на качелях моды и гурманства возмещали на каруселях игр. Потери оказались велики, и потому согласно закону компенсации любая игра была для ругов чем-то большим, нежели просто развлечением. То был такой же важный элемент их жизни, как вечные странствия среди звезд, дань, получаемая с хадрати, и войны с враждебными кланами. Они относились к игре с таким же чувством, как люди к сакральному священнодействию, и потому, как верно угадал Язон, игра была их фетишем, а значит, ахиллесовой пятой.
Прошло какое-то время, и строчки, принадлежавшие боссу Джеку, его Помощнику и Запечатлителю, окончательно позеленели. Навигатор велел убрать их с экрана, и теперь троица ругов успешно обнуляла корабельный счет. Он не был, разумеется, неисчерпаемым, но средства, хранившиеся здесь, уже измерялись не тысячами, а миллионами кедетов, что придавало игре пикантную остроту. Ставки выросли до трех дуо или шестидесяти тысяч, битва шла за второй миллион, и блаженное чувство вдруг охватило Язона — словно, сменив тесную ванну на просторный бассейн, он может теперь порезвиться в собственное удовольствие. Конечно, еще лучше было бы в океане… Сотни тысяч, даже пара миллионов — слишком мелкий водоем для игрока его квалификации. Хотя, с другой стороны, каков обменный курс кедетов на галактические кредиты? Может, один к десяти или даже к сотне?