Капитан Устюг знал, что всегда стоит. Он на миг прикрыл глаза. Потом обвел взглядом приборы.
— Инженер, почему не на своем месте? Мигом! — И скомандовал: — Всю тягу, сколько есть!
Светило закрывало весь экран.
Капитан увеличил тягу до предела. Скорость стремительно росла.
Машина мчалась к пылающей звезде. Луговой сначала глядел, не понимая, потом закрыл глаза: ослаб, передав ответственность, да и звезда была ужасна. Капитан напряженно смотрел на интегратор.
— Обшивка начинает протекать, — предупредил Рудик уже из своего поста.
— Уже недолго.
— Ты что придумал?
— Неясно? Специалист! Как с энергией?
— Норма.
— Заряд батарей?
— Приняли до полного.
Вода клокотала уже совсем рядом — клокотала и шипела, точно обрушиваясь на раскаленные камни.
— Батареи! — крикнул капитан.
— Есть батареи!
— Даю!
Он почувствовал, как дрожь прошла по кораблю.
— Полную!
Светило было уже не рядом — оно было со всех сторон.
Капитан крикнул:
— Все шесть разом! Иначе не успеть…
Грохот. Лязг. Скрип металла. Пламя за бортами. Клочья пламени мешаются с клочьями тьмы. Стремительно растет температура. Сейчас не до нее: некогда. Сработают ли батареи? Ослабленные, поношенные…
Клочья вихрились на экранах. Потом наступила тишина. Погасли угрожающе мерцавшие табло.
За бортом, судя по экранам, была черная глубина. Капитан вгляделся в нее и почувствовал, как начинает кружиться голова.
— Рудик… — вяло позвал он.
— Тут. — Ответ пришел не сразу.
— Выскочили…
— Батареям плохо. Секунды, может быть, минуты им жить.
Головокружения как не бывало. Батареи сдадут — значит корабль снова вынырнет в нормальном пространстве. А там — звезда. Тут, в сопространстве, ее нет. Но стоит выскочить обратно…
Есть один выход. Может быть, есть. Этого никто никогда не пробовал. Но им поминутно приходится делать что-то, чего до них не делал никто.
Включить двигатели в сопространстве. Неизвестно, правда, как отнесется к этому сопространство. Но выбирать не из чего. Альтернативой любому рискованному действию было — сейчас, сию минуту, вынырнуть если и не в центре светила, то в опасной близости от него, вспыхнуть, сгореть, разложиться на атомы, превратиться в раскаленный газ…
— Рудик, как машины?
— В полном!
— Луговой, общее направление? Каким было принципиальное направление, когда ты вынырнул около звезды? Штурман!
— В общем… стояли в направлении Солнечной…
— Даю тягу!
Капитан решительно вытянул руку.
Батареи сдали не через минуту, а почти полчаса спустя. Но сдали основательно. Ослабленный металл, нарушенная изоляция не выдержали — пластины, одна за другой, стали деформироваться и замыкаться. Вспыхнули мощные разряды. Количество их росло быстро, как при цепной реакции. Еще несколько секунд — и начало бы плавиться все вокруг, загорелся бы сам металл обшивки…
Батареи пришлось катапультировать. Это произошло уже в обычном пространстве: едва замкнулись первые пластины, как отдача батарей упала настолько, что сопространство вытолкнуло корабль, как вода — надутый мяч. Шесть блоков батарей, шесть огненных тел прорезало тьму, рассыпалось на множество огней и осталось где-то в стороне.
— Фейерверк, — сказал Луговой.
— Вышли, — сказал капитан. — Нет звезды. Значит, живем пока.
Звезды и в самом деле не было. А что было?
Они ждали, что, как обычно, кто-то словно сдернет с экранов темную пелену, и разом вспыхнут точки светил. Но черное покрывало по-прежнему застилало экран.
Они долго вглядывались в пустоту. Потом капитан сказал:
— Нет, наше пространство это точно. Только где мы?
Он с инженером направился в обсерваторию. Луговой включил «Сигму». Теперь изображение пустоты поступало непосредственно в машину, память которой была обширней, а логика — совершенней человеческой.
Идентифицировать видимую картину компьютер отказался. Штурман сообщил об этом в обсерваторию. Капитан и инженер переглянулись и пожали плечами. Капитан снова приник к большому искателю. Потом отодвинулся.
— Ну-ка, погляди. Видишь? Дай увеличение… Переведи на экран.
Инженер склонился над пультом. На одном из экранов появилась светлая точка. Она росла. Видны стали яркие изогнутые струи и темные прожилки между ними.
— Неужели М-31?
— Нет, — сказал капитан. — Туманность Андромеды — вот она, — он указал в противоположную сторону.
— А эта?
— Наверное, Галактика с большой буквы. Наша.
— Как нас сюда вынесло?
Капитан Устюг пожал плечами. Они посидели молча.
— Так, — промолвил затем капитан. — Что весело — я бы не сказал.
— Зато теперь видно, — откликнулся инженер, — что наша — тоже спиральная туманность. Раньше я как-то сомневался.
— Ну, поехали, что ли, — сказал капитан.
— Куда?
— Все равно. Хоть к нашей. Толку никакого, но веселее. Все-таки дом перед глазами.
До дома было полмиллиона световых лет. Батареи догорели в пространстве, и уйти отсюда было невозможно. Здесь найдут они свой конец. Были бы хоть звезды за бортом — но и их не стало.
Глава тринадцатая
Нарев холодно, презрительно бросил:
— Найдите мужество признаться!
Луговой молчал. Какое признание было им нужно? В том, что на этот раз теория вероятности подвела? Или что звезда оказалась никаким не антисветилом? А может быть, следовало просить извинения за то, что люди не сгорели, а — всему вопреки — остались в живых? Чего хотел Нарев? Тот самый Нарев, который помог Луговому (если уж называть вещи их именами) выступить против капитана; да что помог — просто толкнул на это! Предательство — иначе не назовешь…