Робот ничего не мог сделать без команды Нарева.
Значит, Нарев.
Но Нарев не бывал здесь, наверху, в носовом отсеке. А чтобы дать роботу такое задание, человек должен был предварительно сам побывать в отсеке — чтобы установить, пролезет ли робот в люк, достаточно ли тут для него места, как он должен действовать; человеку, наконец, следовало заранее выяснить, где легче всего можно нарушить герметизацию корабля.
А Нарев сюда не заходил. Иначе его запах сохранился бы.
Следовательно, преступная группа: робот — Нарев — Икс. Икс, который побывал в отсеке, нашел слабое место и составил программу действий.
Икс — это либо капитан, либо Карский.
Капитан?
Поразмыслив, Петров отрицательно покачал головой.
Нарев сместил капитана; Нарев был виновником авантюрного (во всяком случае, с точки зрения Устюга) прыжка к звезде.
С Наревым капитан не стал бы разговаривать. И тем не менее — входить в союз для совершения преступления.
К тому же капитан относился к кораблю — инспектор поискал слово — нежно. Пусть и не так, как Рудик, но — нежно.
А Карский?
Между администратором и Наревым не было ни вражды, ни даже недоразумений. Раньше они подолгу разговаривали и, видимо, понимали друг друга.
Конечно, слабые места корабля капитан мог знать лучше.
Но и Карский имел в этом какой-то опыт; попытка бегства на катере убедила Петрова в справедливости такого предположения.
И если для капитана «Кит» был домом, то для администратора, в конечном итоге — всего лишь тюрьмой, местом пожизненного заключения.
Итак, робот — Нарев — Карский. Или, в порядке инициативы и меры ответственности — Карский, Нарев и робот.
Тот самый Карский, охранять которого был послан инспектор Петров. Послан без ведома администратора. На всякий случай.
И вот приходится охранять не Карского, а общество от него.
Петров вздохнул. Ему было тяжело, но он знал, что выполнит свой долг.
Администратора Петров нашел в отсеке синтезаторов. Сверяясь с какой-то схемой, Карский с инженером Рудиком копались в схеме. Панель была снята и стояла, прислоненная к переборке.
— Мне нужно поговорить с вами о важном деле, — сказал Петров.
— Пожалуйста. Я слушаю.
— Не здесь.
— Хорошо.
Карский сказал это охотно: ждал, что люди будут приходить со своими мыслями и находками, сделанными в поисках цели бытия. Петров пришел первым.
— Я закончу сам, — сказал Рудик.
Инспектор привел Карского в носовой отсек.
Инспектор привел Карского в носовой отсек.
— Вот здесь мы и поговорим.
— Да?
— У вас есть пластинка Совета, администратор?
— Конечно.
— Разрешите взглянуть?
Петров взял пластинку и опустил в карман.
— Что это значит? — спросил Карский, нахмурясь.
— Я вынужден задержать вас в связи с обвинением в попытке погубить корабль и его население.
— Что?
— Вы можете возражать. Утверждать, что и не думали об этом. Но…
— Думать я думал, — медленно сказал Карский. — Но сделал кто-то другой.
— Сделал это робот, и вы отлично знаете об этом.
— Позвольте, инспектор… В то время, как я, и все мы…
— Знаю: мы мыслили ненормально. Но что это меняет? Напротив, это могло облегчить вам решение. И затем — вы могли организовать все раньше.
— Инспектор! — сказал Карский. — Именно сейчас вы не могли придумать ничего глупее.
— Мне очень тяжело, — искренне сказал Петров. — Но оставлять вас на свободе я не имею права. Слишком опасно для нашего мира. — Он шагнул к двери. — Еду я буду вам приносить. Стойте на месте: я вооружен!
Пятясь, он спустился, закрыл люк и повернул блокирующий маховик.
Население Кита Петров застал за обедом. Не всех, правда. Не было Инны, зато за столом присутствовала Вера.
— Ага, — сказал Карачаров, завидев инспектора? — Хватай Великий жалует.
Он не мог простить инспектору, что тот на самом деле вовсе не был учителем.
— Очень приличный человек, — сказал писатель. — Ему просто повезло: нашел дело по вкусу.
— Подите к нему в ученики, — посоветовал физик.
— Ну прямо как баба, — раздраженно сказал Истомин. — Зудит и зудит.
— Ох, ох! — скривился физик. — Что же так о бабах? Помню, в начале рейса…
— Вот стукну вас сейчас, как следует, — скучливо сказал писатель, поддерживая обычный теперь застольный разговор.
— Слушайте! — сказал Петров, остановившись у стола. — Теперь я могу сообщить вам, кто виноват в аварии. К сожалению, преступником оказался администратор Карский.
— Что? — воскликнула Вера.
— И он должен понести наказание по закону. Чтобы впредь…
Вера, вскочив, выбежала. Физик проводил ее взглядом.
— Изменилась наша девонька, — сказал он. Потом сердито посмотрел на Петрова, раздраженный тем, что ему помешали пикироваться с Истоминым. — Ну убейте его, раз он виноват. Сделайте одолжение. А мы при чем?
— Доктор, — сказал Петров. — Вы должны понять: угроза, которой мы подвергались, реальна. И если мы не осуществим…
— Так точно, ваше обоняние, — сказал Карачаров и отсалютовал вилкой. — Разрешите продолжать существование?
Рифма понравилась ему, и он фыркнул.
— Ну зачем вы так? — спросил Петров обиженно.
— А так. Не нравится?
— Что с ним такое? — спросил инспектор, обращаясь ко всем.
— Интересно! — сказал писатель. — Вы являетесь, и заявляете, что единственный человек, которому мы еще как-то верили и на кого надеялись — преступник, желавший погубить всех нас. Иными словами, отнимаете у нас не надежду — ее, строго говоря, уже не было, — но даже тень ее! И после этого спрашиваете, что с ним. Да то же, что со мной, с Зоей, с Милой, с Еремеевым… Ах да, его нет — молодец Еремеев, он даже обедать не ходит, чтобы не портить себе настроение. Пьет потихоньку. Перехитрил всех.