Подготовленный к руководству в больших масштабах, Карский хорошо знал, что главное — это сформулировать лозунг, поставить цель, к которой людям хотелось бы стремиться. Насколько и в какие сроки эта цель достижима — другое дело. Но то, чего хотели люди тут, на Ките, к чему единственно могли они стремиться — возвращение в систему Человечества — было уже испробовано, испробовано поспешно, суматошно, бездарно — и не удалось. Цель была дискредитирована, и лозунг не имел бы успеха. И виноват, по сути, он сам: приди он к руководству раньше, он не позволил бы испортить то единственное, что следовало разыгрывать медленно и обстоятельно, растягивать на месяцы и годы, исподволь приучая людей к тому, что достижение цели может отодвигаться все дальше, что жить вместе придется, быть может, очень долго, что, кроме основной работы, направленной на достижение цели, надо заниматься и мелкими повседневными делами. И люди жили бы, и повседневные дела постепенно вытесняли бы из памяти главное, а основная цель отодвигалась бы, неуловимая, как горизонт. Но люди поспешили, не подумав о возможной неудаче, и теперь призывать их было не к чему.
— Прошу вас об одном, — сказал Карский наконец. — Думайте. Ищите. Не может быть, чтобы мы, все вместе, не нашли смысла, не нашли цели своего бытия!
Петров искал. Но не цель. Цель он нашел.
— Хотелось бы посоветоваться с вами, капитан.
— Сейчас буду в вашем распоряжении.
Устюг отдал инженеру распоряжение проконтролировать, как идет восстановление энергетического резерва после аварийных расходов. Затем повернулся к инспектору.
— Прошу извинения, что заставил ждать.
— Служба прежде всего. Я-то знаю.
Капитан кивнул.
— Слушаю вас.
— Меня интересует вот что: можно ли, хотя бы с определенной вероятностью, установить причину аварии?
Капитан помолчал. Они глядели друг на друга в упор, и ни один не отвел глаз.
— Почему это заинтересовало вас?
— Потому, что закон запрещает наносить вред нашему миру.
Капитан пожал плечами.
— Вы не станете отрицать, — сказал инспектор, — что это событие привело к определенным положительным результатам — пусть и на краткое время.
— И что же?
— Такие результаты достаточно умный человек мог бы предвидеть заранее.
— Кого вы имеете в виду?
— О, никого в частности — пока. Но закон требует…
— Но раз это, действительно, повлияло на людей в лучшую сторону?.
Но закон требует…
— Но раз это, действительно, повлияло на людей в лучшую сторону?..
— Если закон можно нарушать безнаказанно — что это за закон?
Капитан криво усмехнулся.
— Ну что же. Если это вам нужно… Какая степень достоверности вас устроит?
— Не понимаю.
— Дать исчерпывающее объяснение мы пока не в состоянии. Наш опыт тут помочь не может. Так что пока можно говорить лишь о предположениях.
— Для начала неплохо, — сказал инспектор. — Особенно, если эти предположения выглядят убедительно.
— Как раз точные предположения не всегда выглядят убедительно.
Он поглядел в потолок, потом снова перевел взгляд на инспектора.
— Могу совершенно точно сказать одно: я не устраивал этой аварии. Но и подозревать кого-то другого у меня нет оснований.
— Жаль, — откровенно сказал инспектор. — Ведь если бы мы предположили, что виновником был именно человек, а не просто, скажем, естественная усталость металла или еще что-то такое, то можно было бы ожидать повторения такой аварии.
— Скажите откровенно, инспектор: чего вы хотите?
— Как и все — спастись и спасти других. Прежде всего — других.
— Спасти, охранив от предполагаемого злоумышленника?
Инспектор искоса посмотрел на капитана.
— Итак, вы совершенно исключаете умысел?
— Да.
— А я обязан предполагать его.
— Ничем не могу помочь.
— Что ж, — сказал Петров. — Я справлюсь и сам.
— Нет, Верочка, — сказала Зоя, пытаясь выглядеть если не здоровой, то по крайней мере бодрой. — Мне куда лучше. Не волнуйтесь и не тратьте на меня времени.
— Я посижу, — сказала Вера. — Можно?
— Хорошо, будет веселее. Хотите — поговорим о чем-нибудь? Расскажите, что делается у нас. Сколько я уже — неделю?..
Вера уселась, как она любила — на брошенный на пол коврик, обвила колени руками, полузакрыла глаза.
— Вы? Десять дней. Похудели страшно…
— Поделом мне. Зато теперь я знаю, как надо лечить это. Если мы еще раз заболеем… Ну, что там делается?
— Снова ходят, как сонные, едят нехотя — я ведь вижу, сколько еды уходит, сколько остается… Ссорятся. Будь они нормальными — давно бы уже передрались, а теперь говорят самые страшные вещи — и расходятся равнодушно. А ведь, кажется, никто не болен…
— Небольшие нарушения рефлексов, может быть… В таком положении это понятно. А вы как себя чувствуете?
Зоя спросила — и тут же забыла о заданном вопросе: пустота была в голове…
— О чем я? Да, есть в биологии такой термин — специализация. Мы все — слишком специализированные люди… Есть закономерность в биологии: при резком изменении обстоятельств гибнут в первую очередь именно специализированные виды, а выживают те, кто еще не успел или не смог приспособиться к чему-то одному. Им легче перестроиться. Выживем ли мы?
— Надо, — тихо сказала Вера.
Им легче перестроиться. Выживем ли мы?
— Надо, — тихо сказала Вера.