— Хорошо. Администратор, я обращаюсь к вам, как к полноправному и полномочному представителю верховного органа Федерации…
Не так он начал, не так. Он обращался к администратору, а того здесь не было. Не было полномочного и полноправного представителя Совета Федерации: человек этот погиб много недель назад, пытаясь достичь Земли на катере. А здесь, в госпитальной каюте, находился человек среднего возраста — того возраста, когда об ушедших годах уже начинают сожалеть, когда организм все чаще напоминает, что он не вечен, и когда то, что происходит нынче с тобой или рядом с тобой ценится уже выше, чем все, что может произойти в будущем. Совсем с другим человеком разговаривал сейчас путешественник Нарев…
Карский не сказал этого вслух, лишь прикрыл на миг глаза. Потом перевел взгляд на Веру, ставшую так, чтобы он мог ее видеть, и едва заметно улыбнулся ей.
— …Вы представитель Совета и вам принадлежит право отдавать здесь, на борту корабля, приказы и распоряжения, обязательные для всех, включая капитана. Прав я, администратор, или в моих рассуждениях ошибка?
Карский с удовольствием не стал бы отвечать на этот вопрос. Но ответ возник рефлекторно, как если бы он был не человеком, а справочником, и кто-то запросил нужную информацию:
— Власть на корабле осуществляет капитан. В исключительных случаях член Совета может отдавать приказания, и, таким образом, принять на себя власть и ответственность.
В исключительных случаях член Совета может отдавать приказания, и, таким образом, принять на себя власть и ответственность. — Он помолчал. — Конечно, лишь в исключительных случаях.
— Сейчас, я полагаю, именно такой случай. Вы должны приказать капитану совершить переход к Солнечной системе.
Администратор поднял брови.
— Разве его нужно убеждать в этом?
— Его надо убедить в том, что пятьдесят процентов риска — не так уж и много. Что рано или поздно все равно…
Карский слушал, закрыв глаза. Путешественник говорит горячо, напористо — видимо, ему очень хочется на Землю. Это можно понять. Карскому больше никуда не хочется. Потому что тут есть Вера. А будет ли она на Земле? Точнее: будут ли они?
— Все дело в Вере, — невнятно пробормотал он.
— Администратор, капитан не признает категории веры. Он — рационалист. Ему нужно одно из двух: уверенность — или приказ. Стопроцентной уверенности в наших условиях не может быть ни у кого. Значит, остается приказ. Ваш приказ.
Карский смотрел мимо Нарева — на Веру и молчал. Она тоже, без сомнения, хочет на Землю. Это нетрудно понять. А он, Карский, всю жизнь полагал, что он — для людей, а не наоборот.
— Да, — сказал он ровно. — Я прикажу. Я имею на это право.
— Да, администратор. Слушаюсь, администратор.
— Минуту, капитан. Я знаю, что вы человек дисциплинированный. Но сейчас нужно другое: нужно, чтобы вы выполняли мое пожелание… мой приказ, как свое собственное решение.
— Я выполню приказ.
— Вы сами говорили мне, капитан, что собирались вернуться в окрестности Солнечной системы, чтобы там ожидать…
— Да. Но ведь — будем говорить откровенно. Вернуться и ждать. Чего ждать? Я, конечно, вернулся бы, если бы сам переход не грозил никакими неприятностями. Сейчас не так. Для чего же возвращаться? Земля может найти способ через год. А может — через двадцать. Что останется от нас через двадцать лет? Тут мы хоть не видим ни Земли, ни даже Солнца. А там…
— Вы сказали, вернуться и ждать? А почему не выразиться короче: просто — вернуться?
— Не понял вас.
— Это меня удивляет. Насколько я знаю, Карачаров нашел способ…
— В теории, администратор. Использовать его на практике мы не можем.
— Почему?
— У нас не хватит мощности.
— Полагаете ли вы, что и Земля не обладает нужными мощностями? И что она не сможет создать в пространстве необходимые условия — если вы окажетесь на достаточно близком от нее расстоянии, чтобы вступить в переговоры и передать, что вам нужно для осуществления эффекта Карачарова, скажем так. Вы признаете наличие такой возможности?
Капитан встал.
— Разрешите сказать?
— Слушаю.
— Земля многое потеряла, когда вы не смогли занять свое место в Совете.
— Благодарю.
— Разрешите идти?
— Да. Я очень рад.
— Благодарю, инженер, — сказал Нарев. — Чай — в другой раз, у меня мало времени. Итак, что вы мне ответите?
— Что касается батарей, — сказал инженер неторопливо, — то ничего нового я не скажу.
— Благодарю, инженер, — сказал Нарев. — Чай — в другой раз, у меня мало времени. Итак, что вы мне ответите?
— Что касается батарей, — сказал инженер неторопливо, — то ничего нового я не скажу. Что можно — сделаем. Негодные пластины выкинем. Постараемся сделать некоторое количество новых. Конечно, они будут не совсем такие: кустарщина все-таки. Учтите при этом, что и у тех, оставшихся целыми, структура тоже нарушена. Но, может быть, один раз и удастся войти и выйти благополучно. Если же понадобится еще один нырок, то я постараюсь перед ним привести все свои дела в порядок. А в общем, моя задача — выполнять.
— Инженер, а если бы вы оказались на корабле один в аналогичном положении и вам пришлось бы решать этот вопрос для себя — вы полетели бы?
— Один — да, — не колеблясь, ответил Рудик.