— Диспетчер Космофиниша! — позвал администратор. — Я катер «Кита». Прошу приказать капитану в кубе пять — тридцать…
Голос диспетчера перебил его:
— Катер, выполняйте указание: немедленно тормозите!
Заговор, — мелькало в мозгу Карского. — Что-то с Советом, иначе трудно предположить… Нет, ни за что!
Петров видел, как сжались пальцы администратора на секторе тяги. Карский, упрямо наклонив голову, четко произнес:
— Диспетчер, я администратор Карский, член Совета Федерации. Тороплюсь. Прошу обеспечить свободу маневра!
— Я чистильщик! — вмешался голос с корабля. — Готов атаковать катер. Жду команды.
— Крепко сказано, — проговорил Петров.
Карский покосился на спутника.
— Я прорвусь.
— Вы рискуете, администратор.
— Боитесь?
— Не за себя.
Карский двинул сектор. Катер набрал скорость.
— Оператор, видите цель?
— Вижу катер.
— Пять секунд. Внимание! Четыре!
— Командир…
— Три!
— Командир, что же это? Я не стану!
— Приказываю!
— Там люди!
— Ноль! Импульс!
Оператор молчал.
— Импульс!!!
Командир чистильщика вскочил, отшвырнул оператора от пульта, сел сам. Катер успел уйти далеко.
— Три градуса вправо! — крикнул он пилоту.
— Ради чего, капитан? — тихо спросил пилот.
— Это чума, — сказал командир. — Хуже чумы — смерть.
— Что такое чума? — спросил пилот. — А если смерть, то ведь убить хотим мы?
— Молчат, администратор! Молчат!
— Я ожидал этого: кто способен убить человека?
Карский снова нагнулся к микрофону.
— Терплю бедствие. Прошу помощи. Говорит администратор Карский…
— К вам Слай с чистильщика, командор. Может быть, обойдемся без уничтожения? Я могу ударить его защитным полем.
— Сделайте это немедленно. Моя ответственность.
— Есть!
— Держитесь! — успел сказать Карский.
— Есть!
— Держитесь! — успел сказать Карский.
Петров повернулся к нему, вытянув руки. Администратор так и не успел понять: хотел ли старик обнять его, или наоборот — стиснуть, задушить…
Незримая волна налетела, швырнула катер, закружила. Администратор ударился головой о пульт. Что-то визжало, скрежетало. Массивное кресло со всей защитной системой сорвалось, налетело на администратора — чавкнуло, хлынула кровь. Петрова что-то задело по затылку, он тоже потерял сознание.
Густая красная капля упала на пульт. Кровь капала из прокушенной губы. Командующий поморщился.
— Капитан Устюг!
— Слушаю вас.
— Надо подобрать катер.
— Настигаю его. Командор, пора что-то делать. Рентгеновское излучение нарастает. И нельзя так долго держать пассажиров в коконах: они не прошли подготовки.
— Хорошо. Тут один из ученых мужей дал такой совет — неофициально: раз это произошло с тобой, вероятнее всего, при переходе, то попробуй несколько раз повторить его. Кто знает, может быть, обстоятельства совпадут, и все образуется.
— Понял, — оживившись, сказал капитан.
— Перед разгоном сбрось катер. Когда выйдешь — разыщи его и выпусти ракету. Он ведь так и останется антивеществом. Ясно?
— Все ясно. Молодец! А почему он неофициально?
— А потому, что ненаучно, — ответил командор.
— Ага, — сказал Устюг. — Против устава, значит. — Он помолчал. — Приближаюсь к катеру. На вызовы не отвечает.
— Думаю, ему там досталось. Но что было делать? Да. Значит, если все пройдет, как надо, сразу гони назад. Устроим вам такую встречу…
Устюг глядел в сторону — на боковой экран, на котором медленно вырастал катер.
— А если нет? — негромко спросил он. — Тогда — закрыть дверь с той стороны?
Командор откашлялся, словно готовясь к речи, но так ничего и не сказал.
— Понял вас, — промолвил Устюг после паузы.
— Да. Тогда, наверное, лучше всего — уходить. Туда, где вакуум поглубже. Обезопасить себя.
— Для чего?
Командор строго взглянул на капитана:
— Жизнь еще не кончена. Пусть сейчас ничем нельзя помочь вам. Но в этом направлении будут работать. Земля — сила все-таки. Я думаю, надо сделать вот что. Если переходы не дадут ничего нового, останьтесь на таком расстоянии от Земли, чтобы можно было поддерживать связь. Хоть поговорить сможем… И, глядишь, не через год — через три, пять, десять найдут-таки способ. Дело скверное, но не безнадежное, понял? Так что, — он помедлил, — приказывать не могу, но прошу: крайних решений не принимай.
— Точно, — сказал капитан Устюг, — приказывать вы не можете. — Он помедлил. — Попрощаться дадите?
— Вряд ли. А ты бы дал?
— Боитесь осложнений?
— Словно ты не боишься.
Капитан пожал плечами.
— Не знаю. Может, и боюсь. — Он подумал. — Конечно, сцены будут не для нервных.
Но по-человечески…
— Мы тут прикидывали. То, что случилось — непонятно. Непонятное пугает. Общественность потребует прекратить рейсы машин класса «А» до выяснения причин. Поди, выясни! А ведь вся Федерация нуждается в связи с Землей, и класс «А» теперь — основное средство дальнего транспорта… Да что я тебе стану лекции читать! — вдруг разозлился командор.
Он прав, понял Устюг. Он остается на Земле, и ее интересы для него главнее. Не надо свое несчастье делать самым большим на всей планете. Что для человечества — полтора десятка человек? Ну, о Карском еще вспомнят, а мы все? Беда, конечно, но не катастрофа… Раньше было иначе, вдруг подумал он. Раньше место, где жила тысяча человек, считалось уже немалым городом, а ведь тысячу можно знать в лицо, и исчезновение каждого из них заметно. Странно — а жизнь ценили меньше, убивали легко. В наше время не убивают, но что такое — нас тринадцать для пятидесяти миллиардов Федерации, или сколько их уже на сегодня… Крутится машина Федерации и без нас будет крутиться так же. Люди и так не сидят на месте. Сколько мы их перевозили… Каждый абсолютно свободен, но это значит, что вроде бы и не нужен? — вдруг удивился он. — Деталь в механизме несвободна, но только там она и приносит пользу. А если валяется вне машины — она лом, утиль… Но к чему эти размышления? — подумал наконец капитан, и ему захотелось поскорее закончить разговор и хоть немного расслабиться, прежде чем начать действовать.