Тревельян снова остановился.
— Выходит, они основа для объединения кни’лина в единую расу?
— Совершенно верно, ньюри Тревельян. Но правящие кланы этого не хотят. Нынешняя ситуация их вполне устраивает. Принят закон, карающий смешение зинто с другими кланами и ограничивающий их права. В основном их используют на неквалифицированных работах.
— Но не уничтожают?
— Теперь это было бы затруднительно — зинто плодовиты и в обитаемом секторе кни’лина составляют пятую часть населения.
— Пять-шесть миллиардов, — прикинул Тревельян. — Да, столько людей по-тихому не уничтожить! Это был бы жуткий геноцид в глазах цивилизованной Галактики! Престиж плешаков был бы навсегда подорван!
— Именно так. Поэтому принята политика ограничений. Зинто не образуют отдельного клана, и в Хораде нет их представительства.
Угнетаемое меньшинство, понял Ивар. Люди, не имеющие статуса и доступа во власть, и все пути к образованию им тоже перекрыты, за редким исключением вроде Иутина. Униженные и оскорбленные, но, надо думать, сохранившие гордость и высокомерие кни’лина… Опыт подсказывал ему, что в такой ситуации сопротивление неизбежно. Сопротивление, тайная борьба, диверсии, конспиративные группы… Был ли Иутин причастен к этому? Работал ли он на Джеба Ро или имел собственные цели? Взять хотя бы непонятную задержку с дальней связью… Была ли она делом его рук?.
.
Неподходящее время для размышлений на такие темы — он вдруг услышал странный свист, то затихавший, то звучавший снова. Припустив бегом, Тревельян быстро миновал коридор, ворвался в помещение склада и увидел, как робот мечется среди стеллажей с контейнерами. Проходы были слишком узки для него, и потому сплюснутая полусфера, сложив манипуляторы, развернулась ребром к полу. Тускло поблескивал серебристый корпус, свистел воздух, уступая стремительному напору; при поворотах свист замирал, чтобы продолжиться через мгновение. Прошла минута, другая, третья, и робот, закончив поиски, приблизился к Тревельяну, выпустил щупальцы и утвердился на своих восьми ногах.
— Здесь его нет, — доложил командор. — Соседний отсек я тоже проверил, и там пустота. Только его следы, пара взломанных контейнеров да разбитые бутылки.
Тревельян почесал висок дулом палустара.
— Продолжай искать. Ты ведь собирался осмотреть все зоны, где нет видеокамер.
— Этим я и займусь, а ты поскучай. Жди в пустом складе, где вы с ним столкнулись в прошлый раз. Там он незамеченным к тебе не подберется.
— Не подберется, — согласился Тревельян. — Он быстрый, но все-таки я в коже.
Робот исчез за стеллажами, а Ивар направился в соседний отсек. С предыдущей ночи здесь ничего не изменилось: так же лежали у стен трубчатые конструкции, струился с потолка неяркий свет, и на полу, там, где упал Пилот, темнело пятно засохшей крови.
— Ньюри Тревельян, — раздался голос Мозга.
— Да?
— Вы говорили, что ваш помощник — человек, чей разум перенесли в кристалл, и что он может переселиться в биомеханическую конструкцию. Если так, чем он отличается от ньюри Курса, которого вы ищете? Курс даже обладает настоящим мозгом, не кристаллическим, а коллоидным, как у всех людей. Вы называли его киборгом… Но разве ваш помощник не киборг?
— В настоящий момент — безусловно.
— Чем же он отличается от ньюри Курса?
— Тем, что на этой станции он никого не убил. Пока, — добавил Тревельян после недолгого раздумья. — Но если говорить серьезно, они различаются не столько физической природой, сколько ментальной. Это моя гипотеза, но думаю — даже уверен! — что она справедлива. Я многое знаю о своем помощнике, знаю, кем он был, как жил, как умер, и все это внушает уважение. Больше того, любовь и чувство преемственности, ведь он не только мой помощник, он мой предок. О Курсе я не имею столь подробных сведений, но если судить по сотворенному им в пещере дикарей и тут, на станции, он патологический убийца. Возможно, таким являлся человек, чей мозг пересадили Курсу, или его сознание подвергли психокоррекции… Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Кажется, да. Вы хотите сказать, что ньюри Курс и ваш помощник различаются как два различных человека. — Пауза. Затем: — Этому мыслящему устройству известно, что все люди — разные.
— Очко в твою пользу, — сказал Тревельян. — Продолжай в том же духе и непременно попадешь в мою команду. Однако…
— Слушаю, ньюри.
— Почему бы вместо «это мыслящее устройство» не сказать просто «я»?
— Слабое осознание собственной индивидуальности, — пояснил Мозг. — Как, впрочем, у всех искусственных интеллектов. Но попытки в этом направлении не прекращаются.
— Как, впрочем, у всех искусственных интеллектов. Но попытки в этом направлении не прекращаются.
— Молодец! Трудись и научишься лгать, обманывать и совершать нелогичные поступки… словом, ощутишь себя полноценной личностью.
— Лгать и обманывать — это обязательное условие?
Тревельян вздохнул.
— Нет. Это шутка — может быть, неудачная. На самом деле, мыслящее существо, чтобы стать личностью, должно научиться двум вещам: радоваться и страдать.
Молчание. Потом неуверенный дрожащий голос произнес:
— Я… я постараюсь, ньюри Тревельян.
— Вот и отлично.