Представив такое позорище, Тревельян вздрогнул и произнес вслух:
— Ты бы, дед, не ругался, а что-нибудь посоветовал. Твоя все-таки служба!
«Власть бери над плешаками, паренек!» — рявкнул командор.
— Это как же?
«Рецепт простой: жрицу, рыбу сушеную, мордой о стену и, пока не очухалась, вколоть ей сонного зелья либо заморозить. Ведьму, что тебя нажгла, выбросить в наружный люк, Иуде учинить допрос с пристрастием — что-то он знает, подлец! Курс… Ну, этого придурка я помогу изловить, а с остальными плешаками хлопот не будет. Остальные вроде поспокойнее».
— Совет солдата, а не политика, — сказал Тревельян, покидая лабораторию лингвиста.
«Я и есть солдат», — раздалось в ответ.
Внутренний коридор, в котором очутился Ивар, имел дугообразную форму, полукольцом охватывая парк. С его наружной стороны, то есть обращенной к краю дисковидного сателлита, находились лаборатории, кабинеты и исследовательские комплексы, часть которых пустовала в ожидании земных специалистов. Другая сторона граничила с парком, и там тянулась метров на двести непрозрачная стена первого лунного цвета, смыкавшаяся на концах дуги с двумя хрустальными переборками из акрадейта, что позволяли любоваться полем золотистых трав, скалами и маячившим за ними лесом. В местах, где желтоватый пластик граничил с хрусталем, находились площадки для отдыха, соединенные еще одним коридором-хордой. Площадка, ближайшая к лингвистической лаборатории, была оформлена в стиле кни’лина; тут, в зоне невесомости, парили подушки, журчал фонтан, и вокруг него стояли фигурки терре — не голограмма, а самые настоящие каменные изваяния. Другая площадка отличалась земным дизайном: кресла, похожие на шезлонги, в центре — сайкатская сосна, невысокая, но с толстенным стволом, у которого вздымали копья и дубины трое бронзовых тазинто. В пространстве между коридором-дугой и коридором-хордой располагались зал собраний, центр управления и запечатанная камера настройки биоизлучателя, способного уничтожить разум на планете или двинуть цивилизацию вперед семимильными шагами. Кроме площадок и трех десятков дверей, в коридорах стояли пищевые раздаточные автоматы и было четыре лифта, ведущих на нижний уровень.
Тревельян отправился к дальней, земной площадке, размышляя на ходу, есть ли какой-то намек в изваяниях, украшавших места отдыха. Намек, возможно, был, поскольку станцию строили уроженцы Кхайры и Йездана. Земляне, волосатые мясоеды, прочно ассоциировались для них с тазинто, тогда как терре, хоть и покрытые шерстью, все-таки были вегетарианцами, и, следовательно, существами более чистыми, достойными и близкими кни’лина. Эта идея наверняка превалировала у ни , что отразилось в планах Первого Лезвия; похарас , не столь агрессивные и более хитроумные, придумали бы что-нибудь поизящнее, дабы потешаться над земными коллегами втихомолку.
Ивар миновал кабинеты антропологии и палеонтологии, закрытые мертвые двери которых напомнили ему о смерти Лезвия и Джеба Ро. Дверь в лаборатории ботаника была активирована, но светилась чуть-чуть — значит, помещение пустовало. Естественно, подумал он; все на похоронной службе, готовят прах для погребальных кувшинов. Следующая дверь, окрашенная нежно-зеленым, вела в ксенологический отдел, где находился его кабинет, который он даже не начал обживать — лабиринт пустых переходов и комнат, где царила давящая тишина, навевал тоску. За отделом ксенологии, полностью предназначенном для землян, располагался генетический комплекс, место работы Иутина, Ифты Кии и Второй Глубины — кабинеты, пять лабораторий, забитых аналитическим оборудованием, и медицинский блок с автодиагностом, киберхирургами и криогенными камерами. Тревельян вошел, прислушался — было тихо — и отыскал рабочий отсек Иутина. Большая, овальной формы комната походила на покинутый им кабинет Зенда Уна, но казалась меньше — ее загромождали приборы, контейнеры с пробами, установки для биохимических анализов, пульты и экраны. Обнаружив терминал связи со станцией, Ивар уселся перед ним на подушку и задумался.
Если бы не история со Второй Глубиной, он мог бы поверить версии Иутина. Курс, тварь с Тоу, отлично подходил на роль убийцы; его мотивации были понятны, а странности объяснялись тем, что его сущность отличалась от человеческой. Вероятно, он не являлся гуманоидом — то есть не был в полной мере человеком, хотя определить его природу Тревельян пока не мог.
Какой-то монстр из пробирки? Не исключается, если вспомнить о метаболизме Курса, так не похожем на обмен веществ кни’лина! Видимо, это проверил Иутин, подсунув ему спиртное вместо тинтахского вина…
Итак, искусственная тварь? Но эта идея была не слишком хорошим объяснением. Не так уж существенно происхождение плоти, мышц и костей, крови и внутренних органов — все это можно клонировать или произвести из биозаменителей, кремнеорганики и молекулярных чипов, создав андроида, внешне подобного кни’лина. Мозг и разум — вот главнейшие компоненты! Что сокрыто в теле Курса — искусственный интеллект высшего уровня или мозг живого человека? Только решение этой дилеммы могло прояснить ситуацию. Казалось, его способность убивать исключает первый вариант, но теперь Ивар не был в этом уверен — ведь Иутин обмолвился, что тварями с Тоу занимаются специалисты, и что это секретная тематика. В техногенной сфере кни’лина не отставали от землян и могли наворотить такое!..