— Ничего, и один в поле воин, если воевать с умом, — информация, подброшенная Мишкой, меня насторожила. — А мы с тобой ещё повоюем. Крыша-то какова: Интерпол! Ты читал последнюю конвенцию по Интерполу, подписанную и Россией тоже?
— Угу…
— Вот именно, что «угу», а не читал.
Согласно сей конвенции полномочия работников Интерпола в чрезвычайных ситуациях превышают полномочия работников местных правоохранительных органов.
— Ситуация чрезвычайная, как я понял?
— Ты меня всегда правильно понимал. Дальше.
— Что — дальше?.. Ах, да. Ещё один интересный факт: родственники парня, которого разорвало в куски, сказали, что месяца три назад буквально на глазах матери его сбила машина. Отделалася синяками и сотрясением мозга, пару недель провалялся в больнице и вышел. НО! Машина «скорой», как говорит его мать, будто из-под земли выскочила. Доставили парня в «Склиф» за считанные минуты, это верно. Но что происходило за эти минуты в той машине — никто не знает. Это единственное, за что я мог зацепиться. Стал копать, кое-как раздобыл номер «скорой»…
— И обнаружил, что машины «скорой помощи» с таким номером не существует в природе, — предположил я.
— В десяточку, — кивнул Мишка. — А дальше вообще чудеса начались. У парня-то в больнице анализы брали. Фельдшер здоровьем детей поклялся, что самолично заполнял карточку. Ещё, говорит, запомнил: уж больно необычные были анализы крови. Так вот: ни карточки, ни анализов. А его лечащий врач вообще испарился. То есть, не бесследно. Буквально за час до твоего прихода я выяснил, что врач умер два месяца назад от инфаркта.
— А не наведаться ли нам в гости к его родственникам? — я черкнул в блокнот пару символов, понятных только мне одному. — Может, этот доктор тоже удивлялся, почему у парня нестандартные анализы.
Мишка секунд десять смотрел на меня странным взглядом.
— Ты думаешь? — он покосился на дверь, из-за которой то и дело слышались шаги коллег и посетителей.
— Я всегда думаю, — блокнот уже не нужен, да и диктофон можно выключить. — Потому и пошёл в следователи по особо хреновым делам. Давай-ка сначала навестим больницу, расспросим фельдшера, лаборантов, медсестёр. А потом уже нагрянем к родственникам покойного врача. Согласен?
— Йес, шеф, — Мишка шутливо козырнул.
Мой приятель за последнее время успел разжиться на иномарку, и в больницу имени Склифосовского мы добрались через двадцать минут. Ещё двадцать минут мы выясняли, на месте ли нужный нам фельдшер. Он оказался на месте, и мы выловили его у дверей лаборатории, где он искромётно ругался с пожилой лаборанткой.
— Здравствуйте, Ильяс Махмудович, — Миша на правах старого знакомого пожал ему руку.
«Ильяс Махмудович, — скрывая усмешку, подумал я, разглядывая фельдшера. — А выглядит на Ивана Ивановича. Татарин, наверное».
— А, товарищ следователь, — фельдшер был ещё не стар, но полноват. И явный сангвиник. — Или теперь к вам обращаются «господин»?
— Да ну… — отмахнулся Мишка. — Для вас просто Михаил Тарасович… Познакомьтесь, это мой коллега Александр Александрович. Он к вам, собственно, по тому же делу. Вы можете слово в слово повторить то, что говорили мне?
— Я что — магнитофон? — хохотнул фельдшер. — Ну, так и быть, повторю. Пошли в ординаторскую, там сейчас никого нет.
В ординаторской запах дезинфекционного раствора и лекарств был совершенно невыносимым, но ради такого дела газовую атаку можно и потерпеть. Фельдшер, сделавшись вдруг серьёзным, коротко пересказал мне всю эту историю с пропавшими анализами.
— И ещё, — добавил он в конце. — Помните, Михаил Тарасович, я говорил вам о необычных анализах того мальчишки? Я поговорил с лаборантками, кое-что освежил в памяти… Вы знаете, что его чуть не перевели в онкологию?
— То есть? — я опять вооружился блокнотом и включил диктофон.
— И ещё, — добавил он в конце. — Помните, Михаил Тарасович, я говорил вам о необычных анализах того мальчишки? Я поговорил с лаборантками, кое-что освежил в памяти… Вы знаете, что его чуть не перевели в онкологию?
— То есть? — я опять вооружился блокнотом и включил диктофон.
— У него в крови было повышенное содержание лейкоцитов, практически на грани лейкоза. Вот почему я его запомнил. Но доктор диагноз не подтвердил. Сказал: сделаем анализ через несколько дней. Если лейкоциты повысятся или останутся на том же уровне, переведём в онкологию. Через пять дней делаем повторный анализ, и что вы думаете? Лейкоциты почти в норме!
— И это показалось вам странным?
— Уважаемый, — Ильяс Махмудович посмотрел на меня своими голубыми глазами. — Подобного случая не было за все двадцать лет, что я здесь работаю, могу поручиться.
Мысль, которая промелькнула у меня после его слов, заставила сразу же выдернуть из кармана мобильник и ткнуть пальцем в кнопку дозвона полковнику Шелли.
— Извините, я должен позвонить, — я выскочил в коридор, и, пока шёл дозвон, взбежал по лестнице на пролёт вверх.
— Алекс? — в трубке раздался голос шефа. — Что случилось?
— Босс, у парня, который взорвался в Москве, в больнице сразу после аварии брали анализ крови, — затараторил я. — В первый день у него обнаружили лейкоциты на грани лейкемии, а через пять дней он был здоров, как буйвол!