АЛЕКСАНДР КОМАРОВ. БРЮССЕЛЬ — МОСКВА
Когда привезли Карин, все были в шоке: после такого потрясения, после взрыва и ранения в голову, она ещё держалась на ногах. Даже порывалась сбежать из больницы. Работница из неё сейчас, конечно, та ещё. Бледная, как смерть, на лбу нашлёпка, руки в царапинах, будто с котами дралась. В бой она рвётся… Хотя, говорят, за битого двух небитых дают, но это не тот случай.
На самолёт я чуть не опоздал: бастовали таксисты. Кое-как добравшись до аэропорта, в последнюю минуту купил билет на Москву. Салон оказался битком набит участниками какого-то бизнес-форума, возвращавшимися по домам. Так что я, в принципе, сошёл за преуспевающего русского бизнесмена и даже провёл почти весь полёт за задушевной беседой с «коллегой». Но с тех пор, как я вышел из больницы, где положили Карин, у меня не проходило мерзкое ощущение взгляда в спину. С детства этого терпеть не мог. В школе и в университете всегда старался садиться на последние парты, и не выносил, когда у меня пытались списывать из-за плеча. А здесь как в плохом детективе: чую слежку, но кто следит — понять не могу. Так и промаялся до самой первопрестольной.
В Домодедово — как обычно. То есть, таксисты, сволочи, дерут три шкуры, зная, что другого транспорта всё равно не дождёшься. Выручил новый знакомый из самолёта, предложив по доброте душевной воспользоваться его личным «Мерседесом». Банкир, как никак… Подбросил до центра, обменялись на прощанье визитками. Ну и лицо у него было, когда он увидел мою должность! В утешение я пообещал ему протекцию, «если вдруг что»… Ну, вот я и дома!
Первым делом позвонил шефу и доложился: мол, всё в порядке, доехал нормально.
— У меня здесь есть хорошие знакомые — по прежней работе, — сказал я, когда полковник поинтересовался, чем я займусь в первую очередь. — Подключу их к делу, а сам пройдусь по больницам. И по родственникам погибших.
— Действуйте, Алекс, я уже созвонился с вашими властями. Парижский прокол повториться не должен.
Он прав: в этой игре мы не имеем права на ошибку. Потому что наши промахи будут оплачены чужими жизнями.
На старой работе — в прокуратуре — меня встретили с такой радостью, будто вернулся любимый родственник.
На старой работе — в прокуратуре — меня встретили с такой радостью, будто вернулся любимый родственник. Предвидя это, я заранее запасся «горючим» и закуской. Сабантуйчик вышел на славу. Сам я почти не пил, предоставив это право бывшим начальникам. Рассказал парочку свежих европейских анекдотов, послушал анекдоты московские. А потом отозвал в сторонку старинного, ещё со школы, приятеля, Мишку Рогозина. Следователя по особо важным делам, между прочим.
— Ну, как живёшь-то? — я хлопнул его по плечу.
— Живём — не тужим, — он закурил, выпуская дым в открытое окно. Сгорбился. — Я так и думал, что из Интерпола пришлют именно тебя.
— Взрыв в Лужниках ты ведёшь?
— Я.
— Тогда мы споёмся… Много накопал?
— Мало, — Мишка поморщился, потом нервно загасил сигарету, вовремя заметив, что запах табачного дыма меня раздражает. — И не просто мало, а ПОДОЗРИТЕЛЬНО мало, Саш. Вот что меня беспокоит… Знаешь что, пошли-ка ко мне в кабинет, там и побалакаем.
Мишка родом с Украины, и в его речи то и дело мелькают малороссийские словечки и выражения. Но я привык.
— Располагайся, — он подставил мне дорогой офисный стул. — Полюбуйся — ишь, какие хоромы нам отгрохали. Евроремонт, мебель новая, компьютеры в каждом кабинете. Половина работников тоже новые — откуда-то из провинции надёргали.
— А старого что осталось? — в шутку поинтересовался я.
— Начальство и тараканы, — Мишка включил компьютер. — Ты не смейся, я серьёзно… Подожди, сейчас компутер загрузится, и я покажу, что наскрёб за эти дни. А пока загружается, расскажу, чего в отчёте нет.
Я уселся поудобнее.
— Давай, — вынул блокнот и втихаря включил в кармане маленький диктофончик.
— Саш, ты помнишь хоть один случай, чтобы нам обрубали хвосты ещё в начале следствия?
— Не помню, — честно сознался я. — На пятки наступали, было дело. Когда мы сами наезжали на высокопоставленных отморозков.
— Здесь — загадка на загадке, — Мишка сосредоточенно смотрел в экран компьютера. — Первая: через пять минут после взрыва нам позвонили и заявили, что взрывы будут продолжаться, потому что человечество изжило себя и должно быть уничтожено. Нормально?
— Думаешь, псих?
— К тому же, повёрнутый на религию, — кивнул мой друг. — Но мы сопоставили факты по всем подобным случаям, и нигде больше таких заявлений не было. Только у нас. Звонившего уже нашли, его сейчас доктора изучают. Но ко взрыву он не причастен, просто решил примазаться. Интересно другое. Как только мы стали выяснять личности погибших, к нам в компьютерную сеть повадился какой-то вредитель. Стали исчезать файлы, причём, конкретно по этому делу. Ладно, с этим кое-как управились. Файлы восстановили, благо, всегда держим копии. Зато нам закинули вирус. Вернее, попытались закинуть: фильтры у нас стоят — нечего делать. А вчера звонок шефу, оттуда, — Мишка ткнул пальцем в потолок. — Почему, мол, не продвигается дело о финансовых махинациях? Все силы на него!.. Ну, шеф, конечно, поснимал с лужниковского дела всех, кого мог, и остался я один в чистом поле.