— Соглашаюсь, — я с трудом понял его жаргон, но суть уловил. — Я слышал, у вас есть мастера провокации.
— Я думал об этом, но опять пришёл всё к тому же выводу: даже если Ахона разнесёт в пыль пол-планеты, она находится под защитой дипломатической неприкосновенности. Самое большее, чего мы добьёмся — её высылки с Земли. Вот если она совершит нечто, затрагивающее ум, честь и совесть вашей империи…
Последнюю фразу Алекс произнёс с такой иронией, что я пожалел о незнании земной истории. Там явно чувствовался какой-то подтекст.
— Нам стоит обговорить варианты наших дальнейших контактов, Алекс, — сказал я, немного подумав. — Моя сестричка очень подозрительна, она через Агелара постоянно следит за мной. Поэтому наши встречи, как и раньше, будут носить частный характер, а все интересующие вас материалы вы получите через посредника. Но я поставлю вам одно условие.
— Больше не записывать наши беседы? Да пожалуйста, — улыбнулся догадливый — иногда даже чересчур догадливый — инспектор. — Только не просите отдать вам предыдущие записи: хочу сохранить их как свидетельство вашего безграничного доверия ко мне.
Ловок, чтоб ему пропасть…
— Я вижу, мы нашли общий язык, — произнёс я, улыбнувшись. — А теперь прошу прощения, подошло время говорить с матушкой.
— Не буду мешать, — Алекс тонко улыбнулся в ответ и встал. — До скорой встречи, принц.
«Ещё не настало моё время, инспектор, — думаю я.
— А когда оно настанет, ты умрёшь вместе со всеми моими секретами. Но сначала ты поможешь мне получить полное право на престол империи Шанту».
На экране дальней связи уже появился тронный зал Золотого холма, и я почтительно склонился, ожидая, когда появится моя высокочтимая мать.
АЛЕКСАНДР КОМАРОВ. МОСКВА
— Босс, рыба клюёт, — я говорил с шефом коротко и иносказательно. Мобилки у сотрудников Интерпола, конечно, крутые, но шанту способны раскусить почти любой электронный код.
— Я скоро буду в Москве, ты поймал меня как раз в аэропорту, — на голос полковника Шелли в самом деле накладывался фон большого людного помещения. — Ты там поосторожнее, я навёл кое-какие справки. Подробности при личной встрече.
— Окей, босс, жду.
Короткие гудки: шеф отключил свою трубу. Подробности, значит, при личной встрече…
После содержательного разговора с принцем я не только почуял, но и просто увидел слежку: как бы ни были шанту развиты технически, наши автомобили они водили всё ещё из рук вон плохо. К хвосту такси, в которое я сел, пристроилась светло-бежевая «Ауди». От одного взгляда на то, как она виляла, становилось и страшно, и смешно. Неужели принц не мог нанять для этого кого-нибудь из наших спецов «наружки»? О, эти идиоты чуть не спровоцировали аварию… Ну-у-у, раз шанту решили поиграться в шпионов, то я им быстро объясню, кто они такие в этом случае. Я вышел в районе Таганки, где ещё сохранились лабиринты старых проходных дворов, и припомнил кое-что из советской литературы о революционерах и подпольщиках. На машине по таким дворам не особенно наездишься, а из салона эти ребятки не высунутся: на фоне белых жителей Москвы темнокожие светлоглазые шанту выделялись, как апельсины на снегу. Уйти от них не смог бы только младенец или паралитик. И я ушёл, заодно ощутив забытый с чеченской войны хороший мандраж — мол, всё-таки я круче. Правда, тут же сам себя осадил: осторожно, Алекс, чем выше задираешь нос, тем чаще спотыкаешься.
Уходить от инопланетной слежки только ради того, чтобы забежать в магазин, добраться до своей московской квартиры и перекусить в спокойной обстановке — на это способен, наверное, только я. Звякнул с автомата Мишке — мол, заходи, поболтать кое о чём надо. Не глядя дёрнул на себя дверь подъезда, поздоровался с бабушкой-вахтёршей, дождался лифта — всё как обычно. В квартире — стерильная чистота… И когда я отучу Хис-Гера от ежедневных генеральных уборок? Никогда, наверное.
— Алекс, — Хис-Гер подскочил ко мне, порываясь снимать с меня ботинки — лёгок на помине. Еле уговорил его не кланяться и не дразнить меня «господином». — Ты доволен моей работой?
— Знаешь что, приятель, обувь я и сам умею снимать, — я торопливо скинул ботинки, пока Хис-Гер и в самом деле не добрался до шнурков. — Тебе ещё не надоело с утра до вечера мыть полы?
— Я выполняю свой долг, Алекс, — смущённо проговорил серый малыш. Он, кроме всего прочего, феноменально быстро учит самые разные языки, так что я теперь не удивлялся его чистому произношению. Хотя, в качестве универсальных переводчиков шанту используют других существ, мне не известных.
— Тебе надо было родиться в Японии, — сострил я, но заметил, что Хис-Гер учил только язык, а не юмор. — Ладно, дружище, не напрягайся, это я так неловко пошутил… Там я принёс кое-что поесть, так что можно накрывать на стол.
Хис-Гер молча ухватил пакет с супермаркетовскими продуктами и побежал на кухню — готовить пиршество… Интересно, откуда у нас появились сказания о домовых? Не память ли это о сородичах моего маленького друга?
К нашей еде Хис-Гер приспособился тоже очень быстро.
Только мне пришлось потратить кучу времени, чтобы заставить его сидеть со мной за одним столом: у шанту личные, «домашние» рабы обычно питались или объедками с тарелок господ, или торопливыми подачками рабынь-поварих, где-нибудь в дальнем углу кухни. А то и вовсе голодали, если «благородный шанту» слопал всё без остатка. У нас аристократы даже при самом дремучем феодализме к низшим сословиям лучше относились… Хис-Гер, кстати, так и не смог вспомнить самоназвание своей расы. Правда, когда он увидел Даги, что-то в его честных глазах промелькнуло, но память так и не прояснилась… Мне без всяких скидок жаль это маленькое бесполое существо, выращенное из пробирки и обречённое всю жизнь угождать и бояться. Зря, что ли, Катиар назвал эту расу «самым удачным экспериментом» генетиков шанту. Но всё же где-то что-то они упустили, если Хис-Гер так радовался возможности вырваться на свободу.
Мишка заявился в разгар обеда — конечно же, не с пустыми руками. К Хис-Геру он уже немного привык, относился в самом деле как к доброму домовому, и не удивился, увидев нас жующими.