Через трое суток Джой собрала экипаж и объявила:
— У нас ещё три недели, ребята. Кто за то, чтобы провести это время на поверхности Марса, а не болтаться на орбите?
— Рискованно, командир, — ответил осторожный Нобухиро.
— Кто не рискует, тот не побеждает, — возразил ему Виктор.
— Я — только за, — поддержала его Лу. — Мне чертовски надоела эта невесомость.
Я молча кивнул, соглашаясь с ней. Остальные члены команды тоже высказались за посадку, и вопрос был решён. Джой объявила предпосадочную подготовку.
— Садимся на Элладу, там толстый базальтовый щит, — сказала она, когда «Атлантис» начал понемногу терять скорость и снижаться. — То, что надо… Объявляю посадку.
— Есть, командир, — усмехнулся я. — Начинаю манёвр.
— Экипажу надеть скафандры, — скомандовала Джой.
Что ж, скафандры так скафандры…
ВИКТОР КУРИЛИН. «АТЛАНТИС» — ПОВЕРХНОСТЬ МА Р СА
Корабль садится. Дрожит всем корпусом, ревёт, но садится. Длинный хвост огня упёрся в каменистую красную почву, подняв тучу горячей пыли. Из кормы выдвинулись посадочные фермы. Вот они коснулись раскалённой поверхности, и «Атлантис» дёрнуло, как машину, в которую врезался грузовик. Что-то противно проскрежетало, и успокоилось.
Гарри выключил двигатели… Приехали.
— Примарсианились, — я пошевелился в кресле, ставшем горизонтальным, как на старте. — Поздравляю, коллеги.
Поскольку командиром у нас американка, все в основном стараются говорить по-английски. Но и русский язык у нас не в загоне: весь экипаж, в том числе и Джой, перед полётом сдавал экзамен на знание «великого и могучего». Потому мы прекрасно понимаем друг друга, и мои поздравления по поводу посадки вызвали ответные шуточки.
Когда почва под кораблём остыла, мы открыли кормовой отсек и выдвинули оттуда длинную лестницу. Для высадки всё было готово, но тут возникла проблема: кто из нас семерых первым ступит на Марс? Мы, русские, оказались первыми в космосе, американцы — на Луне. А среди нас есть ещё англичанин, француженка, немка, японец и индуска. Решили тянуть спички, все семеро. Короткую, ко всеобщему удивлению, вытащила наш эскулап Луиза.
— Это потому, что я меньше вас всех, — смеялась она.
Шлюзовая камера у нас небольшая, рассчитанная на двоих. Выпускать Луизу одну, учитывая её характер — чистой воды бред. Поэтому мы потянули спички второй раз, и короткую на сей раз вытащил я. Лу храбрилась, шутила, но я-то видел, как её трясёт. И что она в любую минуту готова спрятаться за мою широкую спину.
— Не дрейфь, Лу, всё будет хорошо, — я положил руку на плечевой щиток её скафандра. — Ты представь, каково было Олдрину на Луне.
— Опять экскурс в историю? — Лу поневоле улыбнулась сквозь стекло шлема. — Ты для марсиан просто подарок, Виктор. Если они здесь есть, конечно.
— Лу, что ты всё о марсианах? — смеюсь. — Книжек начиталась, фильмов насмотрелась? Аэлита, ау-у!.. Нет здесь никого, кроме нас, семерых буйнопомешанных.
— Почему буйнопомешанных? — не поняла она.
— Потому что ни один нормальный человек по своей воле не согласился бы полететь сюда… А в общем, не смущайся, я тоже немного не в своей тарелке.
Воздух со свистом выходил из камеры: уравнивалось давление. Потом уехала в сторону массивная крышка люка, и мы увидели марсианское небо. Почти чёрное, с прозеленью и намёком на тоненькие пёрышки облаков. Мы какое-то время разглядывали звёздно-солнечное небо — на Земле такого не увидишь — после чего я легонько подтолкнул Луизу к лестнице. Она тихонько икнула, но всё-таки пересилила себя и неторопливо полезла вниз. Мне же выпала честь заснять на видео исторический момент — первые шаги человека по поверхности другой планеты. Я начал осторожно спускаться следом за Лу, стараясь не терять её из видоискателя мини-камеры, установленной на моём шлеме. Команда молчала. Даже без радио я чувствовал их волнение. Сидят, наверное, у экранов, и моргнуть боятся, чтобы не пропустить столь важный момент. А я стараюсь прочно держаться за поручни: не хватало ещё сверзиться с такой высоты. Хоть здесь сила тяготения и меньше, чем на Земле, приятного будет мало.
Я был в пяти метрах над марсианской поверхностью, когда Лу наконец выпустила поручни и смело шагнула прямо на голый обожжённый камень. Ракурс у меня был отличный, и кадры получились что надо.
— Мои поздравления, Луиза, — по радио донёсся ироничный голос Джой. — С тебя шампанское, когда вернёмся.
— На всех, — я услышал смех Марго Шлёцер — главного бортинженера.
— На всех — так на всех, — согласилась Лу. — Чёрт с вами, приглашаю всю банду в ресторан на Эйфелевой башне.
— Не разоришься? — спросил я.
— А я банк ограблю.
— А я банк ограблю.
Следом за Лу на красную почву спрыгнул и я. Задрал голову, снимая «Атлантис». Наш корабль вообще впечатлял размерами. Огромный самолёт с сильно скошенными крыльями, стоящий почему-то на корме. Четыре ажурные посадочные фермы поддерживали его устойчивость. Мы улетим, а эти железяки здесь и останутся — на долгую память пресловутым марсианам. Я опять взял в кадр Луизу, которая осмелела и вовсю прыгала по камням. Не увлекалась бы она прогулкой, воздуха в баллонах всего на полчаса.