Пока Сэти шла на работу, впервые за шестнадцать лет опаздывая, поглощенная настоящим мгновением, вобравшим в себя всю жизнь, Штамп боролся с усталостью и давней привычкой. Бэби Сагз отказывалась ходить на Поляну, потому что считала, что победили они; он же отказывался признавать их победу. В доме Бэби черного хода не было, так что он храбро преодолел холод на улице и ропот голосов во дворе и, поднявшись на крыльцо, постучался. Чтобы набраться мужества, он покрепче сжал в кармане красную ленточку. Сперва он стучал тихонько, потом сильнее. В конце концов он забарабанил в дверь как сумасшедший — не веря, как это может быть, как это дверь дома, где живут цветные, мгновенно не распахивается перед ним. Но дверь не открывалась. Штамп подошел к окну, ему хотелось плакать. Ну да, они были там, дома, но ни одна к двери не бросилась. Терзая в кармане красную ленточку и чуть не порвав ее, старик повернулся и стал спускаться с крыльца. Теперь к чувству стыда и долга примешивалось любопытство. Когда он заглянул в окошко, то увидел двух девушек, сидевших спиной к нему. Одна была явно ему знакома, а вот другая… Другую он не узнавал и понятия не имел, кто бы это мог быть. Ведь ни одна душа никогда в тот дом не заходила.
После завтрака, не доставившего ему ни малейшего удовольствия, Штамп отправился навестить Эллу и Джона: вдруг они что?нибудь знают.
А что, если выяснится, что когда?то давно, после стольких лет уверенности в себе, он все?таки неправильно назвал себя и штамп «Оплачено» ставить было рано, ибо за ним остался еще один должок? Получив при рождении имя Джошуа, он позже назвал себя иначе — после того как сам отдал жену хозяйскому сыну. Отдал по собственной воле — в том смысле, что никого не убил, даже самого себя, потому что жена его потребовала, чтобы он продолжал жить. А иначе, рассуждала она, куда и к кому сможет она вернуться, когда мальчишка наестся до отвала? Отдав жену, он решил, что больше никому ничего не должен. Каковы бы ни были его обязательства перед людьми, этим он расплатился со всеми разом. Он думал, что станет непокорным, злым, может, даже запьет именно из- за отсутствия долга перед кем бы то ни было, и отчасти так и случилось. Но не в связи с его поступком. Хочешь, работай хорошо, а хочешь — плохо; или мало, или не работай совсем. Хочешь, веди себя разумно или, наоборот, глупо. Хочешь, спи, а хочешь, вставай. Можешь любить кого?то одного, но не любить других. Не очень?то интересная жизнь, и удовлетворения ему это приносило мало. Так что он распространил свою свободу от всяческих долгов на других, помогая им выплатить то, что они в своем горе и несчастье некогда задолжали. Он перевозил измученных беглецов на ту сторону и возвращал им плату; если можно так сказать, возвращал им их собственную купчую, как бы говоря: «Ты заплатил достаточно, теперь жизнь перед тобой в долгу». И наградой за это были радостные приветствия при встрече и отсутствие необходимости стучать в чью?либо дверь. Вот и сейчас он стоял перед дверью Джона и Эллы и спрашивал:
— Эй, есть кто?нибудь дома? — И Элла почти сразу откинула крюк на двери.
— Господи, где ж это ты прятался? А я?то Джону говорю: должно, слишком холодно, раз Штамп все дома сидит.
— Нет, я был не дома. — Он снял шапку и потер голову.
— Где же это? Уж точно не здесь. — Элла повесила две пары белья на веревку у плиты.
— Я утром к дому Бэби Сагз ходил.
— А что тебе там понадобилось? — спросила Элла. — Тебя что, приглашали?
— Это семья Бэби. И никаких приглашений мне не требуется, чтобы за ее семейством приглядеть.
Элла только языком поцокала. Этими доводами ее было не прошибить. Она сама была другом и Бэби Сагз, и Сэти, пока не случилось то Несчастье. С тех пор она один лишь раз поздоровалась с Сэти — кивнула ей тогда на карнавале, — обычно же и не смотрела в ее сторону.
— Там у них какая?то новая женщина живет. Я думал, может, ты знаешь, кто это?
— Да неужто б я не знала, если б в городе у нас кто?то новый объявился? — возмутилась Элла. — Какая она с виду?то, женщина эта? Ты уверен, что это не Денвер?
— Денвер я хорошо знаю. Эта похудее будет.
— Может, показалось?
— Я же своими глазами видел!
— Да в этом доме все что угодно увидеть можно.
— Оно так, конечно.
— Ты лучше Поля Ди спроси, — посоветовала Элла.
— Что?то я его никак найти не могу. — И это было действительно так, хотя нельзя сказать, чтобы он искал Поля Ди уж очень старательно. Не готов он был посмотреть в глаза человеку, чью жизнь сломал, когда притащился к нему с похоронными вестями.
— Он в церкви ночует, — сообщила Элла.
— В церкви? — Штамп был огорошен ее словами и страшно огорчен.
— Ну да. Попросил преподобного отца Пайка, и тот разрешил ему ночевать в подвале.
— Так там же холод собачий!
— Ну уж небось это он и сам знает.
— Зачем он это сделал?
— Похоже, чересчур гордый.
— Господи, зачем же в погребе?то! Любой из наших его бы к себе пустил.
— Господи, зачем же в погребе?то! Любой из наших его бы к себе пустил.
Элла повернулась и посмотрела Штампу прямо в глаза:
— А что, у нас тут кто?нибудь мысли на расстоянии читать умеет? Ему всего и нужно?то было — попросить.