— Нет. — Сэти заворочалась, пытаясь сесть, но не смогла.
— Смерть как есть хочется. — Девчонка пошарила глазами вокруг, ища в траве что?нибудь съедобное. — Я думала, здесь черника растет. В соснах ее много. Я только поэтому сюда и поднялась. Вот уж не ожидала, что какую?то негритянку здесь найду. А впрочем, если черника и была, так ее давно птицы склевали. А ты чернику любишь?
— Я беременна, мисс. Эми посмотрела на нее:
— Так это тебе, наверно, потому есть и не хочется, да? Что ж, мне?то непременно нужно хоть что?нибудь проглотить.
Она пригладила свои немыслимые патлы руками и тщательно обследовала вокруг каждый кустик. Так и не обнаружив ничего съедобного, она решительно встала, явно намереваясь уйти. Сердце у Сэти так и подпрыгнуло при мысли, что она останется совсем одна, лежа на траве и без единого ядовитого зуба в пасти.
— Куда держите путь, мисс?
Девушка обернулась; глаза ее как?то по?новому блеснули.
— В Бостон. Бархату хочу купить. Там есть такой магазин, называется «Вильсон». Я видела картинки — у них самый красивый бархат продается. Никто не верит, что я бархат могу купить, а я его непременно куплю!
Сэти кивнула и приподнялась на локте.
— А ваша мама знает, что вы отправились искать этот бархат, мисс?
Девчонка тряхнула головой, отбрасывая волосы с лица.
— Моя мать работала на наших хозяев, чтоб свой проезд домой отработать. А тут я у нее родилась, и она почти сразу после этого умерла. Вот хозяева и заявили, что я должна отработать ее должок Я и отработала. А теперь хочу купить себе бархат.
Они не смотрели друг на друга, по крайней мере в глаза друг другу смотреть избегали. И тем не менее между ними тут же завязалась обычная, самая свойская беседа ни о чем — разве что одна из них лежала на земле.
— Бостон, — сказала Сэти. — А это далеко?
— Еще бы! Ужасно! Сто миль. А может, и больше.
— Небось бархат?то можно бы и поближе сыскать.
— Можно, да не такой, как в Бостоне. В Бостоне самый лучший. И мне так к лицу будет! Ты его хоть когда?нибудь трогала?
— Нет, мисс. Никогда я никакого бархата не трогала. — Сэти не понимала, в чем тут причина — то ли в голосе этой девчонки, то ли в Бостоне, то ли в бархате, — но, когда эта белая девушка говорила, ребенок у нее в животе спал.
Ни разу не толкнул и не пихнул ее изнутри; счастье, казалось, начало ей улыбаться.
— А ты хоть видела его? — спросила девушка. — Спорим, ты его даже не видела!
— Даже если и видела, все равно не знала, что это бархат. А на что он похож, этот твой бархат?
Эми с недоверием перевела взгляд на Сэти, словно опасалась рассказывать о столь важных вещах какой?то незнакомой негритянке.
— Тебя как зовут?то? — спросила она.
И хотя Сэти находилась от Милого Дома достаточно далеко, не стоило все же называть свое настоящее имя первому встречному.
— Лу, — сказала Сэти. — Меня Лу зовут.
— Ну вот, Лу, значит, так бархат похож на новорожденный мир. Чистый, нежный и очень мягкий. Тот бархат, что видела я, был коричневый, но у них в Бостоне есть любые цвета. Кармин, например. Это значит «красный», но, когда говоришь о бархате, надо говорить «кармин». — Она уставилась в небеса, но потом, словно вдруг вспомнив, что и так уже слишком задержалась в пути, вскочила и заявила: — Мне пора идти.
Уже продираясь сквозь кусты, она крикнула Сэти:
— А ты?то что будешь делать? Так и будешь лежать, пока не разродишься?
— Я встать не могу, — сказала Сэти.
— Что? — Девушка остановилась и обернулась к ней, словно не расслышав.
— Я сказала, что не могу встать.
Эми рукой вытерла под носом и медленно вернулась к тому месту, где лежала Сэти.
— Вон там есть какой?то дом, — сказала она. — Дом?
— Н?ну… я мимо проходила. Да нет, это ненастоящий дом, люди там не живут, конечно. Что?то вроде сарая или навеса.
— Далеко это?
— Ну, это как посмотреть. Но если ты останешься здесь на ночь, тебя змея укусить может.
— Что ж, пусть кусает. Я все равно не могу встать, не говоря уж о том, чтобы куда?то идти. Господи, мисс, я и ползти?то не могу!
— Конечно же можешь, Лу! Давай, давай! — рассердилась Эми и, тряхнув копной волос, достаточной для пятерых, первой двинулась по тропе.
И Сэти поползла, а Эми шла рядом; когда Сэти нужно было передохнуть, Эми тоже останавливалась и понемножку рассказывала ей о Бостоне, о бархате и о разных вкусных вещах. При звуке ее голоса, похожего на голос шестнадцатилетнего мальчишки, маленькая антилопа вела себя тихо, — видно, паслась на лужку. И пока она ползком преодолевала ужасный путь до сарая, ребенок совсем не брыкался.
Когда они наконец добрались до цели, одежда на Сэти вся превратилась в грязные лохмотья, за исключением повязки на голове. Ниже кровоточивших колен она вообще своих ног не чувствовала; переполненные груди кололо точно булавками. И лишь хрипловатый голос, что говорил о бархате, о Бостоне и всяких лакомствах, заставлял ее ползти дальше и думать, что, возможно, она все?таки ползет не к собственной могиле и это не последние часы в жизни ее не рожденного еще шестимесячного младенца.
В сарае было полно сухих листьев, которые Эми сгребла в кучу, чтобы Сэти могла лечь. Потом она притащила целую кучу камней, сверху тоже забросала их листьями и заставила Сэти положить ноги повыше, приговаривая: