Вавилонская башня

Въехав на холм, Женя в последний раз оглянулась на злополучный райцентр. Зрелище было неприглядное. Жалкая россыпь заснеженных домиков у подножия чудовищной тучи, упиравшейся вершиной непосредственно в космос…

Женя пригнулась к обтекателю и крутанула рукоятку газа, насколько позволял зимний большак. Двигатель кровожадно взревел, «Ямаха» выбросила из-под колеса длинную струю снега и полетела стрелой…

Километров через восемьдесят беглянка разминулась с длинной вереницей завывающих пожарных машин, сопровождаемых милицией и автобусами «красноголовых». Одинокую мотоциклистку никто не остановил — было не до таких мелочей, — но Женя отчётливо осознала, что двигаться на угнанной машине дальше становилось опасным.

— Счастливо, родной… — Её первым побуждением было втихаря спихнуть «Ямаху» в заснеженный кювет, но рука не поднялась. Найдя более-менее расчищенный свёрток с шоссе, Корнецкая отъехала за деревья и, ласково похлопав по сиденью, оставила мотоцикл с торчащим в замке ключом. — Дай Бог тебе… в хорошие руки…

Топать пешком пришлось не более получаса. Впереди засверкали маячки гаишных машин, наглухо заблокировавших проезд в опасную зону. Перебравшись через кювет, Корнецкая не спеша двинулась молодым ельником, благо там, как и около лесоповала, снега было едва по колено. Далеко обойдя кордон и избавившись от большей части ставшего ненужным оружия, она снова вышла на шоссе — и скоро уже тряслась в кабине «Газели» рядом с беспрерывно матерившимся водителем. Жене временами продолжали мерещиться вместо придорожных ёлок озарённые солнцем стройные кипарисы, но родные матюги она слушала скорее с сочувствием. Да и как было не причитать шоферюге, кровно переживавшему за недовезённую по месту назначения колбасу? «Чёрт с ней, с Австралией, но в полку должен быть порядок…» В конце концов, спрыгнув на обочину, Женя зашвырнула расчленённый «калашников» подальше в кювет, отшагала ещё пару вёрст по железнодорожным путям, украшенным грозной надписью «Стой! Опасно для жизни», и взобралась по обледеневшим ступенькам на перрон.

Станция, хоть и была на вид неказиста и к тому же с непроизносимым названием, оказалась оборудована на славу. Посетив тёплый туалет, в котором присутствовала даже горячая вода, Корнецкая направилась к кассе.

— Один до Питера, пожалуйста… Что? Ой, извините, конечно, в смысле до Санкт-Петербурга… Если можно, купейный… Да, деньги есть…

Паспорта у неё не спросили. Женя спрятала билет и уселась в зале ожидания на свободное место, чувствуя себя совершенно счастливой.

«Ура! В Питер! Я еду в Питер…»

Поезд, кстати, был не какой-нибудь, а самый что ни есть «Демидовский экспресс». До него тем не менее оставалось ещё несколько долгих часов. Женя успела проголодаться, съесть удивительно добротный для станционного общепита пирожок, выпить бутылочку пива, вздремнуть и морально отойти от всего с нею случившегося.

«А что, собственно, мне там, в Питере?..» — подумалось ей в какой-то момент.

Как ни странно, готового ответа на этот вопрос не было. Надо — и всё. Причём позарез.

«Тихвин, — подсказала она сама себе. — Поезд идёт как раз через мой родной Тихвин…»

Да, но билет она взяла почему-то до Петербурга.

— Поезд идёт как раз через мой родной Тихвин…»

Да, но билет она взяла почему-то до Петербурга. Ей непременно нужно было именно туда. Знать бы ещё, зачем?..

«А откуда я туда на самолёте летела?.. К тому же на «Боинге»?..»

Она окончательно разволновалась и честно попробовала вспомнить. Не получилось. Видно, радужный вихрь, закинувший её в древнюю Грецию, кое-что в памяти всё же смахнул.

«Слава Богу, хоть не самое главное…»

С Петербургом можно было худо-бедно увязать только слова пророчества насчёт промороженной крепости, над которой реяли железные птицы с крестами на крыльях. Женя принялась глубоко и размеренно дышать, изо всех сил думая о сугубо посторонних материях.

«Ну, давай, подсознание. Я вспомню. Я обязательно вспомню…»

И наконец она дождалась. Из таинственных глубин выплыл телефонный номер с кодом города 812. Номеру сопутствовало стойкое убеждение, что после посадки в аэропорту она должна была без промедления по нему позвонить.

Женя записала цифры на обороте билета, чтобы не забыть снова, и всерьёз почувствовала себя шпионкой.

На самом деле рядом с номером витало ещё слово, и слово это было «домработница», но его Женя записывать не стала, поскольку это мог оказаться пароль.

Ещё через два с половиной часа она села в питерский поезд.

Кто есть ху

То, что собаки умеют улыбаться, осознали, кажется, уже все. В то, что они способны ещё и целовать, до сих пор почему-то верят немногие. Но вот огромный злой пёс берёт в пасть хозяйскую руку, и его зубы — те самые, корундовой твёрдости, предназначенные молоть и мозжить, — с немыслимой нежностью касаются кожи, не оставляя следов… Чем это не поцелуй?

А вот, готовясь к вечерней прогулке, хозяйка снимает с гвоздя ошейник и поводок, и кобелище в восторге скачет вокруг, ловя её пальцы губами — не пастью, не зубами, именно губами, тёплыми и ласковыми, как у человека. Чем это не поцелуй?

А его нос у хозяйской щеки? А язык, едва смеющий благоговейно коснуться лица Высшего Существа?..

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131