— Да, собственно, я уже заканчиваю. Сейчас обедом займусь, — улыбнулся в трубку Эдик и звучно взял аккорд на своем ноутбуке.
Сейчас обедом займусь, — улыбнулся в трубку Эдик и звучно взял аккорд на своем ноутбуке. — Маму я отпустил к подруге детства, пусть отдохнет от быта… Ты, отец, что хочешь на первое?
Мы совсем забыли сказать, что среди прочих способностей, в одночасье пробившихся у Эдика, обнаружился и кулинарный талант. Вот только предаваться любимому хобби у него получалось нечасто, ибо занятость Эдика вполне соответствовала его новым возможностям. Поэтому в генеральской семье серьёзно подумывали о домработнице.
А этажом ниже в кабинете у Кольцова тоже не сидели без дела — прорабатывали варианты встречи американцев. Собственно, генератором идей выступал в основном чекист в белых кедах. Скудин с Кольцовым больше помалкивали. Тоже, нашли кому пыль в глаза пускать. Американцы и так никуда не денутся. И кредиты дадут. Всем лучше, если русский медведь сытый…
— А может, встретить их на танке? Среднем гвардейском?.. — задумался над очередным вариантом чекист в белых кедах и почесал круглую, начинающую лысеть башку. — А лучше на двух. Или на трёх. Под гимн, с триколором. И мы на броне…
— Нет, под этот гимн нельзя, не так поймут. Лучше уж под марш. — Кольцов пожал плечами, тяжело вздохнул. — А потом, танки ведь траками всю полосу испоганят. Да и шуму будет, вони… Нет, не пойдёт.
— Да? — расстроился генератор идей. — А может, снять траки-то? И шуму будет меньше.
Скудин с Кольцовым переглянулись.
— Ладно, — капитулировал Скудин. И тоже вздохнул. — Есть у меня массовик один… затейник. Ему придумать — раз плюнуть. Разрешите озадачить виртуоза?
Было отчего впасть в тоску. Три здоровых мужика, да ещё в погонах, а занимались, извините, фигнёй. Проблему решали. Вселенского свойства…
Прибыв к себе, Кудеяр первым делом вызвал Евгения Додиковича и без обиняков, прямо в лоб поставил ему боевую задачу.
— Не беспокойся, командир, все будет сделано тонко, — страшно обрадовался Гринберг. — Встретим американцев по высшему разряду. Я сказал!
Чем-то он здорово напоминал Остапа Бендера, подряжающегося нарисовать агитационный шедевр.
— Ну и ладно, дерзай, — отпустил его Скудин, облегчённо вздохнул и сразу забыл об импортной делегации. Своих дел хватало. Однако скоро выяснилось, что делать эти самые дела ему предстояло в гордом одиночестве. Чёртов Гринберг мигом увёз всех на репетицию. И Бурова, и Капустина, и Ефросинью Дроновну. В неизвестном направлении. На казённом бронированном авто…
Американцев встречали на следующий день в Пулково-2. Простенько и со вкусом. Вначале прямо к трапу направились Буров и Ефросинья Дроновна. Чинно, степенно, с чисто русским достоинством. Глеб передвигался на четвереньках. Он был наряжен бурым лесным медведем. В шкуре, с клыками, когтями и хвостом. Выглядел, кстати, Глеб нисколько не смехотворно. Натурально выглядел. Даже страшновато — пока в глаза не посмотришь. Фросенька была одета, что называется, на грани фола: а-ля царевна Лебедь. Но, как и Глеб, соответствовала образу идеально. Она несла огромный пшеничный каравай. Никакой не муляж и не ширпотребовскую безыдейную булку, а самый настоящий каравай, с крепенькими румяными рожками, — очередной шедевр тёти Ксении.
— Здрасьте вам, гости дорогие, — певуче сказала Фросенька и поклонилась в пояс с завидной грацией, а Буров зарычал. При этом он чуточку не рассчитал, и Сара Розенблюм с профессором О’Нилом на всём серьёзе собрались ретироваться в свой «Боинг».
О, эти русские! А их-то убеждали перед полётом, что в России на улице медведя не встретишь…
— Ну, Скудин, ты даёшь… — Чекист в белых кедах задышал и побледнел под цвет своих тапок. — Этак и международный скандал раздуть можно. Топтыгин-то чего ревёт у вас? Не кормлен, что ли?..
— Не гулян, — с непроницаемым видом пояснил Иван, а тем временем откуда-то чёртом из табакерки вывернулся Гринберг — весёлый, о сабле, в кармазинном кафтане, рысьей шапке и лиловых зарбасных штанах. С приговором, с переплясом, с балалайкой в руках… Да не один! С девицами-душеньками-красавицами — Колеттой, Полеттой, Жанеттой, Жоржеттой и Мриэттой, наряженными в мини-юбки, кофты-марлёвки и пикантные кокошники.
— Во поле березка стояла!!! — затянул Гринберг и послал американцам воздушный поцелуй, а девушки-красавицы повели хоровод и стали подпевать: — Люли-люли стояла, некому березу заломати…
— Oh, that’s better! — отреагировали американцы, побороли стресс и начали дружно сходить по трапу. — What a song! What a boy! A real kazak… [5]
— Ну слава Богу. — Чекист в белых тапках просиял, высморкался и в шутку погрозил Скудину пальцем. — А ты шалун, шалун. Тёлки-то у тебя небось того… огуляны…
Однако Скудин не отреагировал. Он смотрел на группу иностранных гостей, которые, забыв о всяческом церемониале и этикете, с воплями радости ринулись к нему. Экс-преподобный Браун и братья во Христе Хулио, Чарли, Бенджамин и Родригес-младший. Только не в милотях, [6] не в сутанах, не в рубищах и не в веригах. Во всём блеске американских парадных мундиров.
— Иван, брат наш! — вскричали они хором. — Ты теперь один в поле воин?