Вавилонская башня

— Выдь посмотри.

На носу «Мерседеса» вместо известной всему миру серебристой эмблемы виднелся безобразно искорёженный металл.

— Капоту хана, — почти сразу доложил телохранитель.

«Не в жилу это, — провидчески подумалось Хомякову. — Не в масть и не в кость…»

В этот самый момент беспечно, как на экскурсии, озиравшийся Вольтанутый вдруг словно проснулся.

— Дормидонтычу пиф-паф не нравится, — громко заявил он.

Распахнул незаблокированную дверцу — и бросился бежать прямо по проезжей части.

Семён Петрович трезво оценил обстановку и без особой паники скомандовал в рацию:

— Эй, на двойке, затопчите юродивого.

Хотя внутренний голос уже подсказывал ему, что неприятности по одной не случаются…

Вор должен сидеть в тюрьме!

Андрон Кузьмич Собакин ждал «подкидыша», который должен был отвезти его на службу.

Хотя внутренний голос уже подсказывал ему, что неприятности по одной не случаются…

Вор должен сидеть в тюрьме!

Андрон Кузьмич Собакин ждал «подкидыша», который должен был отвезти его на службу. Пританцовывая на морозе, он нетерпеливо прохаживался туда-сюда на безлюдном углу Московского и Бассейной. Пять шагов туда, пять — обратно. Ему было холодно, однако тот факт, что на его бывшей земле вместо какой-нибудь заблудившейся весны царила более-менее нормальная зима, внушал оптимизм. Собакин поглядывал на тихо падавший снег и чувствовал себя так, будто годовой ритм, не пожелавший сбиться из-за близости первоисточника дымки, был его личной заслугой.

Потом, как-то совершенно незаметно, его мыслями завладел дивный образ любимой подруги, ненаглядной Клавдии Киевны. На губах майора возникла мечтательная улыбка, а взгляд утратил цепкую сосредоточенность.

Пребывая мыслями во внеземном, Андрон Кузьмич сбился с ритма «пять-пять» и начал спускаться по отлогому асфальтовому пандусу в подземный переход.

Он вздрогнул и вернулся к реальности, только когда по стенам перехода заиграли блики цветных проблесковых маячков.

— Царица Небесная, — спохватился майор, сообразив, что «подкидыш» может и уехать, не заметив его. И в этот момент до него с жуткой одновременностью дошли сразу две вещи. Первая: там, где он топтался у перекрёстка, никакого подземного перехода не было и в ближайшем будущем даже не планировалось. И вторая: больно уж многоцветными были отблески маячков. Прямо радужными. То-то они сразу показались ему подозрительно знакомыми, только он это ощущение неправильно истолковал. Вовсе не маячки светили по сторонам, а те самые зловещие радуги, которые он каждую смену выслеживал на городских улицах. А стало быть, он вовсе не спускался по пандусу под Московский проспект. Он, чья нынешняя служба состояла в том, чтобы обнаруживать дыры и всемерно ограждать от их воздействия идущих и едущих питерцев, умудрился сам, своими ногами забрести аккурат в такую дыру!

Зачем-то прихлопнув ладонью на голове форменную ушанку, майор рванулся было назад, но оказалось, что понятий «вперёд» и «назад» больше не существовало. Равно как, впрочем, «верха» и «низа». Всюду было только одно. Радужный, бешено вращающийся туман.

Андрон Кузьмич почувствовал, как наваливается несусветный, сулящий безумие ужас. Нет, не то чтобы он осознанно испугался чего-то. Или кого-то, способного таиться за неоновой вывеской этой вселенской неопределённости. Майора Собакина, вооружённого и при исполнении, не так-то легко было испугать. Это действовала сама энергетика вневременного, внепространственного континуума, вовсе не предназначенного для пребывания существ из плоти и крови. Нечто подтачивало самые корни разума, разъедало его, как опасная кислота… Андрон Кузьмич ещё крепче прижал ушанку и уже собрался закричать смертным криком, понимая, что вот сейчас спятит, — но тут навстречу и мимо с невообразимой скоростью мелькнуло нечто большое, красное с белым. Мысли майора немедленно прояснились, а ещё через мгновение под ногами образовался твёрдый каменный пол.

Собакин оказался в небольшом, скудно освещенном помещении, габаритами напоминавшем актовый зал в ГорГАИ. Оказавшись по крайней мере в привычной системе координат, Андрон Кузьмич сейчас же проверился — табельный пистолет Макарова вместе с положенной к нему запасной обоймой находился на месте, в поясной кобуре справа. Майор сунул руку за пазуху… Удостоверение покоилось в форменной рубашке, и пуговка на нагрудном кармане, как и учили, была застёгнута. Облегченно вздохнув, он оторвал свой взгляд от заколки галстука и осмотрелся.

Даже в приглушённом свете явно импортных ламп, лихо стилизованных под древние факелы, было видно, что в зале присутствовали в немалом количестве материальные ценности. Большей частью — несомненные предметы неведомого Собакину, уж точно не православного культа. Заметив в самом центре статую ладной голой бабы, Собакин путём сложной ассоциации вновь вспомнил Клавдию Киевну и с чувством произнёс:

— Ёшкин кот…

А уж как пошло бы Клавочке кольцо, блестевшее на пальце у изваяния, — простой зеленоватый металл и два камушка, красный да голубой… Умели же древние делать!

Собакин вздохнул, чуть сдвинул ушанку со лба и продолжил осмотр помещения. Мозаичный пол, драгоценная утварь и статуи, явно помнившие века… Так вот куда вынесла его дыра — в Эрмитаж! Майор огляделся, и догадка блистательно подтвердилась. Поблизости от себя Андрон Кузьмич заметил смотрителя зала, бородатого пенсионера с веничком в руках, форменную музейную мышь. На голове у дедули красовалось нечто вроде самодельной будёновки. Странно, что в зале хозяйничала не ветхая старушенция с брошкой и в войлочных тапочках, как обычно бывает, ну да не суть важно.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131