— А где это весь народ, отец? — кашлянув, поинтересовался майор. — Санитарный день, что ли?
Старик не ответил. Он как-то странно смотрел на Андрона Кузьмича и пятился прочь. «Ну и хрычей у нас в Эрмитаже на довольствии держат. Ещё в Гражданскую контуженных», — мысленно раскритиковал музейное начальство майор… и в этот момент раздался грохот явно несанкционированного проникновения. В помещение ворвалось с десяток здоровенных граждан мужского пола, сплошь одетых в чёрные спортивные костюмы с капюшонами.
«Во дела! Уже на бюджетные объекты наезжают, сволочи!» — возмутился Собакин.
Между тем бандитствующих элементов нисколько не смутило присутствие сотрудника органов. Они на него попросту не обратили внимания. Окружив престарелого работника культурной сферы, они принялись доставать его, что-то крича на непонятном языке (видимо, по фене) и угрожающе размахивая длинноклинковым холодным оружием.
Тут уж Собакин обнажил ствол и, дослав патрон, снял пистолет с предохранителя.
— Стоять к стене, стрелять буду! — Он решительно выдвинулся из-за колонны и, фиксируя задержанных в секторе поражения, громко велел смотрителю: — Кнопку тревожную жми, отец!
Но тот, человек преклонных лет, его как будто не понял. То ли от старческого маразма, то ли из-за шокового состояния. Он пятился к центральной статуе, ни дать ни взять желая закрыть её собой. Зато обнаглевшие бандюки, по-прежнему невзирая на то, что перед ними находился сотрудник милиции в форме, кинулись со своими свиноколами наперерез. Создавалась, таким образом, реальная угроза для жизни.
Радуясь в душе, что живой свидетель у него имеется, капитан на всякий случай выпустил первую пулю мимо — с нагаром на остальных легче будет в прокуратуре разбираться — и, плавно выбрав свободный ход, не сорвав, тут же прострелил ближайшему нападающему бедро. Однако другие — укуренные, что ли? — не отреагировали. Делать нечего, оставшимися шестью патронами Собакин положил пятерых, после чего сноровисто заменил обойму, не забыв бережно упрятать в карман отстрелянную, уже совсем с близкого расстояния засадил пулю вооруженному преступнику прямо в плечевой сустав, лишив его таким образом конечности…
И вдруг заметил, что один из нападавших, отшвырнув старика, сдёрнул украшение с пальца каменной тётки.
— Стоять!!! — Майор выстрелил в него, пытаясь стреножить, но декоративные импортные светильники, и так-то не особенно яркие, совсем потонули в облаке пороховых газов.
Пуля прошла мимо цели, и наглый похититель со всех ног рванул в проём подземного перехода.
— Ах ты, гад! — Собакин, не раздумывая, пустился в погоню. Вор должен сидеть в тюрьме! С ходу окунувшись в радужное сияние, Андрон Кузьмич на секунду потерял ориентировку в пространстве. А когда реальность вновь встала на место, он увидел припорошённый снежком асфальт мостовой, знакомые фонари и — буквально в пяти метрах от себя — распростёртого в кровавой луже расхитителя общенародной собственности…
«Дымка его боится…»
…Двери второго «Мерседеса» синхронно захлопали. Выскочившие из него трое резво пустились вдогонку за Вольтанутым.
— Не ломать, просто затопчите, — напутствовал их Семён Петрович по рации. Уж что говорить, их физическая форма не шла ни в какое сравнение с жалкими кондициями убогого, давно подточенными портвейном и прочими спиртосодержащими гадостями. Разрыв быстро сокращался. Хомяков успокоенно откинулся на тёплые кожаные подушки, сочтя инцидент исчерпанным.
И, как водится, поторопился.
Надо было ему с самого начала понять: случилось одно и второе — жди третьего. Бог, как известно, троицу любит!
Совершенно неожиданно — почему-то обойдясь без медленно густеющего тумана — ударила яркая радужная вспышка. И неподалеку от юродивого на проезжей части материализовался здоровенный мужик в драном и грязном, но не потерявшем царственности красном прикиде. Да не один, а с большущей белой собакой на руках!
Собственно, Семён Петрович не особенно удивился бы, возникни перед ним ревущий боевой слон или амазонский охотник, обвитый живой анакондой. За время промысла с Вольтанутым он насмотрелся уже всякого и именно поэтому сразу сообразил, что именно было неправильно с этим беловолосым предком Арнольда Шварценеггера.
Дыра по какой-то причине не поджарила ему мозги.
Проскочив единым духом Бог знает сколько столетий, парень вывалился в двадцать первый век не бессмысленным студнем, сохранившим лишь внешнее человекоподобие, а вполне прежним собой. То бишь не терпилой безответным, а очень даже дееспособной боевой единицей. Куда там гладиаторам, сдёрнутым с арены где-то на задворках древнеримской империи! Малый в красном моментально просёк ситуацию и, спустив наземь собаку, ринулся выручать Вольтанутого. Для начала он что-то сказал обидчикам юродивого самым повелительным тоном. А когда те не послушали, невероятно красиво и быстро приласкал ближайшего хребтом о мёрзлый асфальт. Это было что-то из области боевых искусств, может быть, из того солнечного источника, откуда все каратэ и кунг-фу потом разошлись. Белая сука практически одновременно положила второго. И тоже, как заметил Семён Петрович, калечить не стала, лишь обездвижила.