— Пошли, хорошая, со мной, Наташа знает куда…
Справа от них виднелись перекошенные дверцы и скрюченная шахта сгоревшего лифта. Заметив движение Виринеи, подскочил Гринберг, секунду спустя присоединился Собакин. Вдвоём они взялись за прикипевшие одна к другой створки, но обоих отстранил Глеб:
— Ну-ка…
«Светлячок» сработал безукоризненно. Бирюзовый трепещущий луч очертил ровный прямоугольник, и Буров, не давая проплавленному металлу остыть, мощным пинком вынес импровизированную дверь.
— Прошу…
Виринея благодарно кивнула.
Собакин проследил взглядом за выломанными створками, «упавшими» почему-то не вниз, а вверх, и перекрестился.
Внутри лифтовой шахты ничего не было видно, только вилась пыль, вспыхивая в лучах фонарей.
— Пойдём, пойдём, — торопила Наташа. — Раз-два, будем на качельках качаться…
Она первая шагнула в чёрную пустоту, и незримые восходящие токи подхватили её.
— Азохенвей… — Гринберг крепко схватил за руку Виринею, чтобы вознестись вместе с ней и Корнецкой.
— Мама, — сказал Собакин и отправился следом.
Буров остался у входа, держа сделавший своё дело лазер.
Между пятым и шестым этажами шахту перегораживала уродливо деформированная лифтовая кабина. По счастью, никто из спасавшихся от пожара сотрудников института не попытался воспользоваться лифтом и, соответственно, не погиб, когда кабину заклинило.
Здесь дверцы на лестничную площадку стояли открытыми. Наташа первая выпорхнула из шахты… и угодила прямо под котообразного, бежавшего вниз.
Удар широченной лапы с твёрдыми, как когти, ногтями отшвырнул блаженную к стене; хорошо ещё, обладатель вертикальных зрачков оказался захвачен врасплох и попросту отмахнулся, будь это настоящий боевой приём, тут же и уйти бы Наташе «путём всей земли»… Тем не менее она сползла по стене, прочертив по ней кровавую полосу, и осталась лежать.
Котообразный же сунулся дальше и попал на майора Грина, выскочившего на площадку.
— Ну, гад… — Евгений Додикович бить не стал, предпочтя изящным приёмом отправить врага в разверстую шахту. — Девчонки, поберегись!
Его расчёт полностью оправдался. Искусственное существо, способное жить в условиях дымки, не было подвержено её воздействиям, и в том числе странностям гравитационных потоков. Вместо того чтобы воспарить, громила в балахоне рухнул с высоты пятого этажа и, естественно, разбился в лепёшку.
Беда только, он оказался на площадке далеко не последним.
Беда только, он оказался на площадке далеко не последним. Участники обходного манёвра вышли как раз в тыл котообразным, устремившимся вниз; кое-кто из них поспешил развернуться и атаковать дерзкую группу.
Майор Собакин выхватил верный «ПМ» и недрогнувшей рукою нажал крючок, целя в чью-то оскаленную, с кошачьими клыками пасть.
Не вчера было замечено, что огнестрельное оружие срабатывало чем глубже в аномальную зону, тем неохотнее, почему, собственно, сегодня им практически и не пользовались. Однако майорский «Макаров» определённо решил отозваться на многолетний хозяйский уход и сделал почти невозможное — выстрелил. Оглушительно и вполне метко. Котообразному разнесло половину черепа, и, что гораздо важнее, грохот выстрела был услышан внизу.
Помощь явилась в считаные минуты. Первым из шахты вынырнул Кратаранга с Атахш на руках, потом Фросенька, за ними Рита и Чейз. Взлетая, Рита схватила кобеля в охапку, в полёте их закрутило, так что на площадку она выехала верхом. Встав на лапы, кобель вывернулся, глухо взревел… И не успевший шарахнуться котообразный обрушился с лестницы спиной вперёд. Инерция броска увлекла за ним и Чейза, но пёс приземлился удачней — и завертелся, расшвыривая врагов.
— Наташа, Наташа! — Рита пыталась приподнять подругу, гладила по щеке, но без толку, седая ощипанная голова безвольно моталась.
В это время снизу левитировал Юркан. Ушанка на нём была располосована ударом клинка: если бы Наташа не посадила её набекрень, быть бы ему без уха, а то и без глаза. Юркан мельком глянул на происходившее, оскалился и, занося обрезок трубы, ринулся по лестнице следом за Чейзом…
Женя Корнецкая прижала ладони к вискам…
«Дедушка!..»
«Наверх, думме мэдхен! Скорее наверх! Время подходит!»
Туманный меч в руках Кратаранги пел песню смерти, ему вторили два маленьких стропореза.
Лабораторный зал — место Большого Взрыва [57] местных масштабов — занимал почти целый этаж, и для обычного взгляда здесь было тихо и пусто. Ну разве что как-то странно кружилась посередине старая копоть, поднятая сквозняком. Даже ставшего обычным радужного сияния здесь не было заметно. Для Жени Корнецкой всё выглядело совершенно иначе. Отступившая дымка собралась здесь в большой плотный кокон, всё отчётливей принимавший форму гриба, и шляпка уже готова была отделиться. Между двумя половинами сновали расплывчатые формы, что-то уже разделилось надвое и обрело самость, что-то ещё не успело этого сделать…
Да. А ведь если бы не теория Звягинцева, никто бы так и не понял, что здесь происходило. Отметили бы странную флуктуацию поля — и стали бы с интересом ждать, какой фокус оно выкинет ещё…
«Пора, девочка. Бей!»
И Женя ударила. В этот миг для неё не было ни жизни, ни смерти, ни победы, ни поражения. Только гармония пронизанной светом Вселенной, чей изъян она должна была устранить. Незримая нить между нею и дедом раскалилась добела, превратившись в сверкающее оружие. Она ощутила, как его подхватило множество рук, протянувшихся неведомо откуда… История, хорошо ли, худо ли сотворённая миллиардами жизней, нипочём не желала становиться питательным кормом для одноклеточных. Она заносила свой скальпель, и Женя была его остриём. Сверкающее оружие полоснуло по самой тонкой части «гриба», рассекая и вспарывая раковую опухоль бытия.