Навстречу Кратаранге уже спешил из полумрака невысокий седобородый человек в простой белой одежде и высокой войлочной шапке, похожей на шлем с боковинами. Он держал в одной руке пучок прутьев. [36] Сука сразу ткнулась мордой ему в ладони, приветствуя старика, как доброго друга.
Кратаранга опустился на колени…
— Что делать мне теперь, мудрейший? — спросил он очень тихо. И добавил виновато: — Я ещё и внёс скверну в сей храм, войдя с обагрёнными кровью руками…
Старец, невесело кивнув, возложил руку на его темя и некоторое время молчал, как бы к чему-то прислушиваясь. Потом негромко проговорил:
— Скверну ты внёс, но ничтожна она перед ликами Высших. Воистину, имя твоё вписано в свиток судеб… Доколе жив брат твой, смерть стоит у тебя за спиной. Уходи.
Кратаранга вскинул глаза, а старец добавил:
— Тропою Зурвана.
Кратаранга вздрогнул всем телом и хотел что-то сказать, но седобородый поднял руку:
— Предначертание должно исполниться. Сегодня ты сохранишь разум тем, кто после сохранит будущее.
«Ну вот, ещё один жрец пошёл загадками говорить, — подумал Юркан. — Эй, любезный, нельзя ли выражаться понятнее?»
И прирос к полу, когда старец вдруг поглядел в его сторону и — Юркан мог бы поклясться — со значением подмигнул…
Вот он надел на палец Кратаранге перстень из желтовато-зеленого металла, в котором, переливаясь, играли гранями два кристалла — кроваво-красный с небесно-голубым. Они вместе приблизились к фигуре стража будущего — Тиштара. Отодвинулась занавесь, открывая на стене большое круглое зеркало… И начались спецэффекты! Седобородый повернул статую Вакшьи лицом на восток. Поверхность зеркала перестала отражать убранство храмового зала и сделалась матовой, потом из центра начали разбегаться волны, и вот наконец распахнулся проход в коридор с бешено вращающимися радужными стенками!
«Где-то я такие радуги уже видел, — вспомнилось Юркану. — Э, погодите-ка, а это случаем не?..»
Старец обнял Кратарангу, как сына.
— Береги себя, — шепнул он ему на прощание. — Помни, тебе предстоит познать деву, бесскверную духом и телом, дабы состоялось рождение величайшего из мужей — Хозяина Старых Верблюдов. [37] Помни: срок сей уже близок…
Кратаранга нагнулся и подхватил на руки собаку. Его верная защитница весила, наверное, пуда четыре, но Кратаранга держал её без видимого труда. Более не медля, шагнул он в радужный коридор и мгновенно скрылся из виду… а буквально через секунду на том самом месте, где он только что стоял, возник плотный кривоногий мужик в серой утеплённой форме, изготовленной, вне всякого сомнения, в Санкт-Петербурге начала двадцать первого века.
— Ёшкин кот, — прошептал этот мужик абсолютно по-русски, изумленно тараща глаза.
— Ёшкин кот, — прошептал этот мужик абсолютно по-русски, изумленно тараща глаза. — Ёж твою сорок, да никак Эрмитаж?..
Юркан судорожно дёрнулся всем телом и проснулся, пулей вылетев из астрального, ноосферического или какого там сна. Ещё бы ему было не вылететь!
Это вам не судилище древнехайратских жрецов, не поединок на туманных мечах и не чудеса в храме непонятных Богов, это было кое-что существенно круче. В новоприбывшем Юркан безошибочно опознал майора милиции, бывшего участкового, а ныне командира «красноголовых» — Андрона Собакина…
Пиф-паф, ой-ой-ой…
Ну и что хорошего дала человеку урбанизация? Которую, помнится, в пресловутые тоталитарные годы нам ещё и преподносили как показатель развитости того или иного государства?.. Вот уж благо так благо, спасибо большое. Каменные джунгли, рост преступности и сплошная беда с экологией. Вернее, с её отсутствием. Современному человеку, покончившему с наследием прошлого, больше подобает не призыв к урбанизации, а демократический лозунг: «Любите природу, мать вашу!»
Семён Петрович Хомяков был человеком современным. Он обитал вдалеке от дымящей промышленности — далеко за городом (хотя какое «далеко» для стремительного «Мерседеса»?), в уютном коттедже, укрывшемся среди сосенок и берёзок Карельского перешейка. В девяностые годы питерские мафиози понастроили шестиэтажных особняков с лифтами, подземными гаражами и чуть ли не вертолётными площадками на крышах. Семён Петрович так высоко не заносился. Его скромный домик насчитывал всего-то четыре этажа.
Некогда познавший тяжкое детство, Семён Петрович привык довольствоваться малым. Затевая это строительство, он не стал гнаться за показным шиком и всякими неправдами добывать кусок престижной земли где-нибудь в Сестрорецке или Разливе. Престиж — оно конечно, да. Но что за радость отгораживаться каменной стеной если не от злобствующих соседей, то от трассы, по которой, сотрясая окрестности, круглые сутки несутся ревущие автомобили?.. Семён Петрович предпочёл уединение и тишину.
Ради этой тишины через лес протянули несколько километров персональной бетонки — до самого Приморского шоссе. А чтобы надёжнее обеспечить «папе» уединение и покой, пару гектаров соснового бора огородили колючей проволокой, подключённой к системе «Кактус». До смерти не убьёт, но впечатлит на всю оставшуюся жизнь.
Надо же Семёну Петровичу хорошенько отдохнуть, надо же ему набраться сил перед баталиями в Законодательном собрании и иными делами, ещё более важными?