ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
Перестрелка. Первая после рейда на подпольный клуб и вторая в целом. Разве удивительно, что я не решался ехать вниз на лифте?
— Пахнет трусливо, — заметила Гомер, открывшая оба больших карих глаза, и мне пришлось с ней согласиться.
И все же еще большей глупостью казалось убегать, не выяснив, в чем дело. Мне нужно знать по крайней мере, кто пострадал и что на кону.
Я видел вспышки, пока мы падали медленно (но стремительно) вниз. Когда подобрались ближе к вестибюлю, я различил «бадда?бадда?бадда!» «карильона» и «так?так?так!» «вудпекера». От последнего у меня побежали мурашки по телу, именно «вудпекер» подпортил мне ногу.
— Жди здесь, — приказал я Гомер, когда дверь раковины моллюска открылась. — Хотя лучше жди наверху.
Я нажал двадцать с чем?то и вышел из лифта. Теперь я точно никуда не денусь. Как раз перед тем как захлопнулась дверь, что?то ударило меня по ноге. Слишком нежно для пули. Я посмотрел вниз и увидел единственный красный глаз. Жучок. А я и забыл про него! Сколько времени прошло? Я подобрал его трясущимися пальцами, припоминая, как приятен он на ощупь! Но сейчас надо позаботиться о другом…
Я сунул жучка в карман и нырнул за стопку книг и записей. Никто пока не заметил меня, насколько я понял.
Я выглянул посмотреть, что происходит.
Клин света разлился по полу — такой яркий, что глазам больно — бадда?бадда?бадда! В открытой двери стоял крошечный мужичок с гигантским пистолетом и стрелял в стоянку.
Ленни!
Бадда?бадда?бадда!
Его отец, Панама, расположился позади и стрелял поверх головы сына.
Так?так?так!
Поскольку в меня никто не стрелял (или даже никто меня не заметил), я выпрямился и побежал по вестибюлю.
— Что происходит? — спросил я Панаму.
— А вот что! — крикнул Панама. — Они нас нашли!
— Кто?
«Бадда?бадда?бадда!» — ответил «карильон» Ленни. Он вдвое превосходил маленького мужичка по длине и весу, но Ленни с легкостью удерживал оружие, хотя отдача и относила его назад каждый раз, когда он выдавал очередь.
Я прищурился и выглянул за дверь. Солнечный свет ослеплял. На полпути к стоянке лежало тело в расплывающейся луже крови. Позади я разглядел черный дым, оранжевое пламя. Горел грузовик. Пока я смотрел, он взорвался огненным шаром.
— Боб! — вспомнил я и потянулся вперед, однако Панама захлопнул дверь.
Я как раз вовремя отдернул руку.
— Панама ага «карильон», — сказал Ленни, бросая оружие на пол и вставляя новую обойму коленкой. — «Миллениум» убийца хлопушка!
— Он прав, — согласился Панама. — «Огненные александрийцы». Они собираются выжечь нас отсюда.
— Сколько их?
— Трудно сказать, — пожал плечами он. — Пошли, давай втащим мертвеца внутрь и допросим его.
Панама открыл дверь, и Ленни выбежал наружу. Я следом.
Я следом. Солнце яростно полыхало, жгло.
Грузовик уже отгорел. И превратился в дымящуюся кучу искореженного металла. Будто солнце расплавило его своим яростным напором.
— «Миллениум» убийца хлопушка! — повторил Ленни, склоняясь над телом.
Покойник выглядел знакомо. Но ведь все мертвецы выглядят в каком?то смысле одинаково.
Я пошел к грузовику поискать Боба. Все стало неузнаваемым, кроме нескольких проволочных костей руля. Остальное превратилось в пепел, а искореженный металл оказался слишком горячим, чтобы до него дотрагиваться. Я не смог подойти ближе чем на десять футов.
Повернулся и увидел, как Ленни тащит тело к открытой двери. Я пошел следом. Внутри, в темноте, наконец понял, почему мертвец выглядел знакомо. Данте. Часть его лица снесло начисто (работа «карильона»), но непереносимая безошибочная ухмылка осталась. Я услышал знакомый скребущий звук. Панама встряхивал баллончик с монахом в капюшоне.
— Что ты делаешь!? — воскликнул я. — Где ты его взял?
Но я и так знал: Генри держала «Последнюю волю» в бюстгальтере.
— Я знал парня, — пояснил Панама. — Мы были партнерами, друзьями до раскола. Помоги мне.
Только этого мне не хватало, но я повиновался. Открыл рот Данте и держал его, пока Панама брызгал. Ленни наблюдал, сидя на теплом «карильоне», из которого только что стрелял.
— О нет! — Единственный оставшийся глаз Данте распахнулся. Руки сцепились вместе, и он сел. — Я умер, я знаю. Можете не говорить. Я не вынесу.
— Ты умер, — сообщил я.
— Мне казалось, именно смерти, вы, парни, и добивались, — заметил Панама.
— Проблема не в том, что я умер, — возразил Данте, — а в том, что осознаю свою смерть.
— Ты сгоришь в аду, — заявил я. Кажется, он обрадовался.
— Черт возьми… Панама, ты? Ты готов сгореть, мальчик?
— Ты же знаешь, что это я, Данте, — покачал головой Панама. — Как ты нас нашел?
— Спроси у старьевщика, — предложил Данте. — Посмотри у него в кармане. Рядом с членом.
Ленни и Панама уставились на меня. Я полез в карман и достал жучка. Пальцы ощутили теплую пульсацию.
— За вами следили? — воскликнул Панама. Он выбил жучка из моих рук и наступил на него. Хруст эхом разнесся по вестибюлю. — Вы привели их сюда за собой?
— Жучок сидел на грузовике! — сказал я.
Встал на колени и попытался собрать кусочки, но Панама отбросил их.
Я зло глянул на него. Убил бы, если б смог.
— Жучок влюбился в него, — пояснил Данте. — Моя идея — вставить эростат. Его самообучающийся алгоритм отключил геопараметры много месяцев назад, и наш незаконный жучок с тех пор пересекал границы, пока не добрался сюда.