«Джексон Уайт» был сумасшедшим сообществом беглых рабов и индейцев, приютивших их, плюс нескольких сочувствующих белых, женатых на некоторых из беглых. Они жили в связанных между собой крепостях в крошечных крутых горах Рамапо в Нью?Джерси всю Гражданскую войну и затем до конца столетия, пока не исчезли, как и большинство подобных архаичных коммун, после Второй мировой войны. После Этнического закона 20… года, предоставившего ей историка и археолога, небольшая коммуна возродилась и занялась исследованием своей собственной истории. Наше казино посвящено памяти Джексонов Уайтов, отдавших свои жизни демократии во Второй и Третьей мировых войнах. Рамапо, Нью?Джерси, 925 футов/282 метра.
Мне всегда нравилась идея крепости, хотя редкие леса (явно горные) позади и вокруг стоянки не предполагали и не возбуждали подобного ощущения. Возможно, просто поменялась местность.
Генри и Один Любопытный Индеец уже одолели половину пути к стоянке и теперь хрустели по гравию под слабым утренним солнцем. Я нагнал их у грузовика, который мы оставили незапертым. Генри отворила заднюю дверцу, Гомер распахнула один глаз?пуговку и зарычала.
— Ваша собака? Сколько?
— Она моя собака, — сказал я позади них. — И она не продается.
— Я просто пытался быть вежливым, — оправдывался он. — Так положено у индейцев. Если бы мне хотелось собаку, то явно не в тележке и не с блином на голове. Где ты его взял?
— Ее, — поправил я.
До меня начинала доходить суть надписи на футболке Одного Любопытного Индейца.
Гомер все еще рычала, поэтому я выгрузил тележку из грузовика на землю, сразу оба колеса, и потащил ее за машину в тень. Как только индеец исчез из виду, Гомер перестала рычать.
— Жди здесь, — сказал я (очень глупо: куда она могла деться из своей тележки?) и вернулся к задней дверце грузовика.
Рот Боба все еще оставался закрытым. Бесцветные глаза широко распахнуты. Один Любопытный Индеец закрыл их кончиками пальцев.
— Это он, — опознал Один Любопытный Индеец. Он снял шляпу, пригладил ее и надел обратно. — У меня возникло нехорошее предчувствие, когда он уезжал прошлой ночью. Кто застрелил его, копы?
— Нет, — ответила Генри.
— Да, — сказал я.
— Можете попрощаться с ним, если хотите, — предложила Генри, порывшись за пазухой и доставая «Последнюю волю».
— Я слышал о нем, — признался индеец. — Его называют «Верное дело», правда?
— Правда, — согласилась Генри.
— И действует?
— Клянусь. Помоги мне открыть его рот.
Помоги мне открыть его рот.
Эту часть я просто ненавидел. Поэтому присоединился к Гомер за грузовиком, в тени. Она снова рычала.
— Что на сей раз? — спросил я.
Она подняла нос по направлению к грузовику, в то же время постукивая по тележке хвостом.
Я совсем забыл о жучке. Размером и формой он напоминал магнит на холодильник. Я отодрал его от грузовика и зашвырнул в лес.
— Хорошая мысль, — похвалил я Гомер, похлопывая ее по голове. Куппер на ощупь стал теплым, почти горячим. Я вернулся к грузовику, к открытой дверце.
Я ничего не пропустил. Генри и Один Любопытный Индеец все еще пытались открыть рот Боба. В конце концов они справились с помощью ложки. Генри потрясла баллончик и брызнула ему на нёбо.
— О нет!
Боб, или скорее покойный Боб, дернулся и застонал. Его глаза открылись и закрылись опять. Руки крепко сцепились вместе, я почти слышал, как затрещали кости, когда пальцы нашли друг друга и сплелись намертво. Его дыхание становилось непереносимым. Я чувствовал его по всей стоянке.
«Последняя воля» выскребает остатки воздуха из клеток легких, и после дозы любой покойник осиливает пару небольших предложений в зависимости, конечно, от состояния легких на момент смерти.
Легкие Боба оказались хоть куда.
— Я умер? О нет!
— Боб, я с тобой, — позвал Любопытный Индеец.
— Кто «я»?
— Роберт. Боб. Должно быть, что?то случилось.
— Могу поклясться, что?то случилось! Что?то ужасное! Я умер, и всем наплевать!
— Мне не наплевать, Боб, — вмешался Любопытный Индеец. — Нам не наплевать. Мы просто не показываем виду. Так принято у индейцев. Но будь уверен, мы устроим тебе достойные похороны.
— Мертв! Что может быть хуже!
— Не знаю, — сказал Любопытный Индеец.
Он снял шляпу, снова пригладил ее и надел обратно:
— Боб, ты обязан помочь мне найти Панаму, — сказала Генри.
— Прости меня, Генри! — прокаркал он. С меня хватит.
— Счастливо оставаться вам всем! — заявил я. — Только отдайте мне альбом, и я уберусь восвояси.
Один Любопытный Индеец повернулся и посмотрел на меня, моргая от яркого солнечного света. Он приспособил шляпу так, чтобы она затеняла его глаза.
— Альбом?.. О, вы имеете в виду Хэнка Вильямса. Значит, вы тот самый парень.
— Да, я действительно имею в виду Хэнка Вильямса, — подтвердил я. — Да, я действительно тот самый парень. И да, я действительно хочу получить обратно свой альбом.
— Слишком поздно, — покачал головой Один Любопытный Индеец. — Вы уверены, что вы не коп?
— Он не коп, — успокоила Генри.
— Я вам скажу, когда бывает слишком поздно! — прохрипел Боб. — Слишком поздно, когда вы умерли и всем на вас наплевать! — Его голос превратился в шепот.
— Точно, — согласился я. — И что значит «слишком поздно»? Я видел его там, в вашем офисе. Альбом не принадлежал Бобу, он не имел права его продавать. Он мой.