Мне чертовски повезло, верно?
Я не чувствовал себя счастливчиком.
Я сел, свесив ногу с кровати. Увидел солнечную кухню через дверь рядом со шкафом с лифчиком. Огляделся в поисках своих штанов.
Пропали. Вместе с ботинками и носками. С телефоном и чем?то еще…
Вильямс. Альбом! Я закрыл глаза и вспомнил, как открылась дверь, мужчины в масках… и Боб с альбомом.
Теперь я знал, почему не чувствовал себя счастливым. Если он сбежал, все пропало. Моя работа. Мой дом. Моя пенсия. Моя жизнь.
Я уже был на ногах, прежде чем ударила боль. Я проигнорировал ее и проскакал в дверь на крошечную кухню. На обитом железом столике лежал мой телефон. На стуле — ботинки и носки. Там же — небесно?голубые брюки с одной полосой, хотя на сей раз без крови. И холодные.
Но никакого альбома, никакого Вильямса!
Я застонал и сел, медленно выпрямляя ногу. Над раковиной располагалось окно, и сквозь него, сквозь узкую отдушину, я видел длинную полосу берега, а за ним — ничего. Острова окутаны туманом. Значит, сейчас поздний вечер.
Отсутствие альбома означало, что я больше не старьевщик. Я бутлегер, преступник, изгой.
Потом я заметил на столе, под моим телефоном, записку:
Шапиро!
Мы нг могли отвезти тебя в больницу. Тебе следует поблагодарить Боба. Придется пару дней полежать в постели. Я приду домой после школы.
Не звони мне в школу!
Генриетта.
За что благодарить Боба? Неужели он сохранил мой альбом? Оставалось только надеяться. Вообще?то я не собирался звонить Генри в школу. У меня и без нее забот хватало. Потерянный альбом вновь разбудил мои тревоги: о работе, лектро и собаке. Гомер. Неужели я действительно забыл о Гомер?
Но в первую очередь необходимое. Я известил Бюро о своей болезни; достаточно было просто набрать номер Достойной улицы и нажать 7425 или сказать «болен». Больничный спасет меня до понедельника.
Потом пробежал глазами последние звонки и набрал номер, который получил на мосту вчера вечером. Телефон издал один гудок.
— Корпус домашних животных, отделение онкологии. Куда направить ваш звонок?
— Не знаю, — ответил я. — Мне нужна информация о пациентах, прошлым вечером меня отослали сюда. Я просто пытаюсь…
— Пожалуйста, скажите персональный номер пациента.
Легко.
— Пожалуйста, не вешайте трубку и дождитесь следующего доктора…
Доктора? — Я просто хотел…
Слишком поздно. Музыка уже начала играть, отдаленная и терпеливая. Я положил телефон и огляделся в поисках еды. Нашел только йогурт в холодильнике и ореховую пасту в кладовке. Да я все равно не так уж и голоден.
Я едва мог поверить, что мне все еще не хочется в туалет!
Потом услышал свое имя. Сгреб телефон.
— Да!
— …Грисмана, и хотя она на самом деле не лечится, — продолжал тоненький мужской голос, — технологии меняются очень быстро. — Доктор Грисман? И тут, будто по заказу или по великой простоте чистой случайности, облака пробил луч, и проявилась трапециевидная вершина пика Грейт?Киллс, только на мгновение — вся в золоте и зелени. Рядом с вершиной что?то сверкнуло. Корпус домашних животных? Окно? Потом все исчезло.
— …позволят лечить Грисмана, — заключил голос. Запись.
— Повторить! — приказал я. Ничего.
— Алло? — сказал я, потом, сдавшись, попросил: — Помощь?
— Отделение онкологии. — Женский голос. — Куда направить ваш звонок?
— Вы уже направили. Я говорил с доктором Грисманом, но он повесил трубку.
— У вас есть номер очереди?
К счастью, я занес в память тот, с прошлого вечера.
— Пожалуйста, не вешайте трубку, я соединяю вас с одним из свободных врачей.
— Мне не нужен любой врач. Мне нужен доктор Грисман!
Она уже пропала, и снова играла музыка. Нога все еще оставалась окостеневшей, но больше не болела.
Нога все еще оставалась окостеневшей, но больше не болела. Мне с трудом удавалось не заснуть. Наверняка во всем виноват куппер. Я встал и пропрыгал в другую комнату, положил лифчик в один из открытых ящиков комода и закрыл его. Но вначале положил ладонь на чашечку, посмотрел, как темнеют птицы, а потом бледнеют, когда я убрал руку.
Ящик был заполнен белым нижним бельем, совершенно одинаковым. В верхнем ящике находились носки, тоже одинаковые. Я закрыл их все и попрыгал обратно на кухню. Я чувствовал, как закрываются мои глаза, пока наблюдал за вьющимися, как грязная шаль, обрывками тумана вокруг огромных выступов Грейт?Киллс. Наконец послышался другой голос, мужской:
— Доктор Синдж.
— Доктор Грисман там? — спросил я. — Думаю, мне нужно поговорить именно с ним.
— Грисман? Грисман не доктор.
— Ветеринар. Какая разница?
— Грисман — болезнь.
— Болезнь? Какая болезнь?
— Кажется, вам следует сначала поговорить с Советом скорби, прежде чем мы приступим к нашей беседе.
— Я уже говорил с Советом скорби, — сообщил я и продиктовал ему тем не менее мой код доступа.
— Я соединю вас прямо с доктором Форментерой из Клиники для безнадежных пациентов. Не кладите трубку, пожалуйста.
— Не надо…
Снова ожидание. Из окна я видел, как поезд из автомобилей ползет по мосту. Казалось, что они ползут, но они, конечно, неслись со скоростью десять или пятнадцать миль в час. Я представил, как они соревнуются, пытаясь не заснуть.
Сменил меню на дисплее телефона и просмотрел: