— Бечевка, канистра, ракушка, ботинок, — бормотали нам в спину, — игрушечный солдат, флакон от крема для загара, зажигалка, ручка.
— Иногда в кучу попадает что?нибудь хорошее, — сказал Вергилий. — Не спрашивай меня почему. Может, все сваливали вместе, со свалки у игрушечного магазина, например. Или они мигрируют, перемешиваются под землей. Драгоценные жилы повсюду. Но есть и убитые места, где не найдешь ничего, кроме пластмассовых вилок и пленки. Им все равно. Они копают, а мы следуем за ними.
— И собираете, — добавил я, показывая на тележку, увозимую наружу. Ее переполняли кукольные головы, игрушки, пластиковые ботинки, коробки, кассеты.
— И собираем, — согласился он. — Покупаемые товары меняются из недели в неделю, от года к году. Изо дня в день. Зависит от блошиных рынков.
Изо дня в день. Зависит от блошиных рынков.
Я кивнул, слишком запыхавшись, чтобы говорить. Туннели поднимались вверх, становились все круче и меньше. Моя нога опять начала деревенеть, я едва мог согнуть ее.
Мы тащились вперед и вперед. Мои руки вновь пытались завязаться в узел — спрей, но дело того стоило, нога перестала болеть. Стены блестели влагой, она стекала вниз, на доски и старую фанеру, по которой мы шли. Пол раскачивался под ногами.
Дважды мы чувствовали дрожь земли, когда рушился соседний туннель. Каждый раз Вергилий ждал рядом с ближайшей командой копателей, пока минует опасность.
— В буме — так мы называем обрушение туннеля — твоя единственная надежда — диггеры. Просто остаешься рядом, а потом выходишь вслед за ними.
— Ручка, горшок, рамка, перечница, крюк, запонка, картридж, веер, пенни.
Только дважды я почувствовал отвратительно кислый запах дига и так и не увидел сам порошок, который всегда принимают самостоятельно. Я видел только его действие — копатели вгрызались не в землю, но в мир, созданный человечеством.
— Они когда?нибудь докапываются до настоящей земли? — спросил я Вергилия.
— Настоящей земли нет, — ответил он. — Вся гора состоит из вещей.
Моя нога задеревенела. Я остановился и поднял ее руками, Вергилий кинул мне спрей с монахом в капюшоне.
— Не брызгай слишком много, — снова предупредил он.
Я прыснул на нёбо немного жидкости и почувствовал, как расслабилась нога. Снова мне пришлось следить за руками. Вергилий уже двигался вверх по туннелю, поэтому я сунул спрей в карман своих небесно?голубых брюк с одной полоской. Я уже начал понимать, что он бесценен..
Вергилий дважды останавливался, чтобы набрать воды. Шахтеры в оранжевых комбинезонах носили ее в чистых кувшинах, каждый с чистящим корнем, свернувшимся на дне. Вода предназначалась для шахтеров, сами копатели никогда не пили, не ели, не ходили в туалет. Они только копали и говорили — друг с другом, с нами или по крайней мере со мной, когда мы проходили мимо.
— Бокал, шлем, скрипичный ключ, ноготь, — повторяли они, — воротник, крышка, китайские палочки, струна.
Меня изумляло их счастье. На лицах отражалось настойчивое ожидание, как у детей, открывающих подарки на Рождество, хотя большинство копателей выглядело так, будто они работали уже несколько дней без остановки.
Так оно и оказалось, как сообщил мне Вергилий.
— Обычно они копают, пока не упадут, потом, когда просыпаются, мы даем им денег на такси. Они всегда возвращаются. И копают, пока не умрут.
— Разговаривая, — добавил я.
— Разговоры — только побочный эффект, — махнул рукой Вергилий. — Суть в копании. Им оно представляется высшей точкой бытия. Вряд ли вы когда?нибудь пробовали диг?
Я покачал головой.
— И не надо. Мгновенное привыкание. Копатель всегда думает — верит! — что он вот?вот прорвется.
— Прорвется куда?
— Кто знает? Просто такая вера. Великое счастье. Знаете старую поговорку: главное путешествие, а не приезд? Копание — одно большое путешествие, которое никогда не закончится.
Мы оказались в узком проходе, который освещал только фонарь Вергилия. Я гадал, как далеко смогу пройти, прежде чем клаустрофобия погонит меня наружу. Наполовину наполненная тележка практически перегородила туннель, мы с трудом протиснулись дальше. Нога снова начала деревенеть. Я не мог вздохнуть. Хотелось только повернуть и бежать назад, сломя голову.
— Здесь, — сказал Вергилий.
— Что?
Мне пришлось присесть, прежде чем я смог посмотреть вверх. Фонарь Вергилия высветил в потолке плоскую железную дверь в форме трилистника.
— Канализация, — пояснил он. — Мы нашли ее случайно. Я сам запечатывал. Поэтому здесь нет копателей. Поэтому туннель такой узкий.
— Корпус домашних животных наверху? Он кивнул:
— Мы зовем его собачьей дырой. Иногда слышим лай.
— Вы подождете меня? Он покачал головой.
— Как я вытащу Гомер отсюда?
— Гомер?
— Мою собаку.
— Просто идите вниз, — посоветовал он. — Вначале закройте канализацию, а потом идите по ветру, все время вниз. Не скажу, что вы не сможете потеряться, но… не потеряетесь. Да, возьмите.
Он передал мне фонарь, который уже потускнел.
— Спасибо, — поблагодарил я.
— Отдайте обратно перед уходом. Потом он дважды хлопнул меня по плечу и ушел.
Я остался один. В отдалении внизу слышался низкий гул, беспрестанное бормотание копателей. А сверху — что?то иное. Собаки?