Слушая Боба, я узнал причину мигания рекламы казино — она питалась от электричества, производимого самими автоматами.
— Старики дергают за рычаги, — объяснял Боб. — Зажигают указатель и привлекают еще народ. Иногда даже вырабатывается излишек энергии, продаем энергосистемам. Может, мы сейчас ее и используем. Какого года ваш грузовик?
Я ответил, что не имею ни малейшего понятия.
— Он принадлежал Бобу.
— Нет, — возразила Генри. Она проснулась. Я мог по голосу определить, что у нее начались боли. — Время принимать таблетку, — потребовала она, протягивая руку между двумя передними сиденьями.
Я дал ей последнюю «Полужизнь» Гомер.
— Спасибо, — отозвалась она, проглатывая таблетку единым духом. — Грузовик принадлежал брату Боба. Из Джерси. Я так полагаю, вы — родственники?
Я отключился, пока Боб рассказывал о клонировании и семидесяти семи Индейцах Бобах.
— Ух ты! — восхитилась Генри. — Такое способно положить конец любому разговору.
— С тобой все, что угодно, положит конец разговору, — заметил я.
— И что ты имеешь в виду?
— Пожалуйста! — воскликнул Боб. — Наш поворот впереди, в паре миль.
Будто подстегнутый, искатель проскандировал:
— Поверните на семь, три километра.
— Надеюсь, там есть «кабинет задумчивости для девочек», — сказала Генри. — Мне надо носик попудрить.
— Мне тоже, — объявил я, наслаждаясь ее потрясенным выражением лица.
— Что?
— Только то, что я сказал, — объяснил я.
— Поворот налево, по проселочной дороге № 12, на север.
— Вот и мы, — сказал Боб.
— Вот и мы, — сказал Боб. — Коттонвуд?Крик?роуд. Коттонвуд! Звучит круто. Но дорога все равно выглядела как среднезападная, извивающаяся по покатым холмам пшеницы, пшеницы и пшеницы. Еще через милю вверх по дороге искатель и Боб опознали низкое бетонное блочное здание под выцветшим рекламным щитом: «Бифштексы и автоматы Индейца Боба».
— Заезжайте на стоянку, — приказал искатель. — Здесь заканчивается поиск девятого номера. Нажмите «выход», чтобы вернуться в геопоиск. Нажмите «меню», чтобы начать новый поиск.
Я заехал на стоянку, нажал «выход» и так далее, пока Боб не собрал свои пластиковые пакеты с белыми рубашками и не сказал:
— Пойдемте.
Мы проскользнули в обшитое досками здание сквозь прохудившуюся фанеру четыре на восемь и оказались в пыльной тьме, пропахшей чипсами и крысами. Я даже слышал, как они скреблись.
— Они исчезли, — сказал Боб. Мои глаза постепенно привыкли к темноте, и я разглядел его у старого стола. — Обычно их привозит один Боб и увозит другой. Меня их дела не касаются. Я просто случайно увидел альбом, как уже говорил.
— Ну и где же следующий Боб? — спросила Генри.
Она обрадовалась, я точно знаю. Она хотела продолжать нашу поездку на запад. Я был разочарован. Я хотел забрать свой альбом и вернуться домой, прежде чем навсегда потеряю свою работу.
— Черт его знает, — ответил Боб. — Всего не запомнишь, понимаете. Попробуйте искатель. Он отошлет вас к следующему, как индейский пони.
— Ну так где «кабинет задумчивости для девочек»?
Пока Генри закрылась в туалете, я вынырнул наружу пописать рядом с Коттонвудом. Все еще так необычно. Все еще прекрасно. Даже несмотря на разочарование от очередной потери альбома, я до сих пор надеялся. По крайней мере знал, что мы на правильном пути.
Генри и Боб выскользнули из щели, оказавшейся дверью.
— Можете остаться на ночь, — предложил Боб. — Поспите со мной внутри, если хотите, но мне кажется, вам будет удобнее в грузовике.
Я согласился. Я не выносил затхлого запаха старого казино и ресторана. Не говоря уже о крысах.
Я собрал дров для костра, а Генри разворачивала креветок и булочки. Ощущение такое, будто играешь в дочки?матери. Боб присоединился к нам за ужином. Потом нашел полубутылки «Эй, милашки!», и мы пустили ее по кругу у костра. Через некоторое время Генри спросила Боба, не хочет ли он в последний раз поговорить с нашим Бобом. Пьяная идея, если я что?то понимаю. Но я держал язык за зубами, пока они открывали рот Боба.
— О нет, — сказал тот. — Я умер?
Наверное, все мертвецы каждый раз заново открывают свое состояние. И ненавидят его.
— Боб, здесь я, Генри!
— Генри кто?
— Ты мне соврал, так ведь? Ты сказал мне, что ты александриец. Ты сказал, что разговариваешь с Панамой каждую неделю.
Индеец Боб чуть не упал.
— Боб сказал вам, что он александриец?
— Простите! У меня холодные руки!
Генри подула на его руки, сцепившиеся вместе, и положила их себе под свитер. Я с удивлением обнаружил, что немного ревную.
— Здесь твой брат, Боб, — сказала она. — Хочешь поговорить с ним?
— Боб? Где мы?
— Айова, — сообщил Боб.
— Правда? Так темно!
— Сейчас ночь, — пояснила Генри.
— И ты мертв, — добавил я.
— О нет! — воскликнул он. — Я знал! Не оставляйте меня здесь! Тут… холодно. Его рот закрылся. Глаза открылись. Генри вытащила его руки из?под свитера и закатала Боба обратно в ковер.
— Разве вы не хотели что?нибудь спросить у него? — поинтересовалась она у Боба.
Он покачал головой:
— Просто хотел увидеть, как работает спрей. Не могу поверить, что он сказал вам, будто он александриец.
Генри пошла спать, а мы с Бобом прикончили виски. Я уже слегка опьянел, поэтому спросил: