— Нифига себе! — рассердился Чистяков. — А по какому праву? Это же незаконно!
Я фыркнул. Незаконно! Можно подумать, что для нашего директората законы писаны! Они хозяева Волги, и далекая Земля ничего бы не сумела изменить у нас, даже если бы захотела. К тому же, я точно знаю, что Земле наши мелкие дрязги до лампочки. Разве могут большую помойку интересовать дрязги маленькой и далекой?
Чистяков некоторое время переваривал янкины слова, потом, уже ровнее поинтересовался:
— А на космические корабли тоже ставится датчик?
— На кораблях он есть по определению. Автомаяк, который постоянно отсылает сигналы службе наблюдения и спасателям из ка-эс. Директорат его тоже принимает.
«Чистая правда, — подумал я. — Есть такой маячок…»
— А пароль ты откуда знаешь? — не отставал Чистяков.
Янка вздохнула.
— Да так… проболтался один хрыч из отдела «веди». По хмельному делу.
Смагин подозрительно на Янку покосился, но смолчал. Правильно, Янку только тронь — схлопочешь по первое число. Серьезная девушка.
«Урал» перестал колыхать подушкой степные травы и выбрался на кольцевую. Поворот, еще поворот, развязка, и мы на нужной улице.
Как в сущности люди консервативны! «Урал» на гравиподушке смело мог бы сигать над всеми этими объемными развязками. Так нет же, Чистяков привычно держит вездеход над трассой, как древнего колесного монстра, и даже какие-то правила движения пытается соблюдать. Интересно, это показатель цивилизованности, или наоборот дикости?
Что-то слишком меня задело отношение чужих к людям, как к неотесанным дикарям…
— Здесь! — Янка указала на площадку, почти до отказа забитую вездеходами, большею частью колесными. Площадка была совершенно безлюдной.
Чистяков прибавил мощи на подушку и поднял «Урал» повыше. Нет, все-таки замечательный вездеход! Держит четырехметровую высоту, и не скажешь, что привод захлебывается.
С минуту Костя медленно плыл над крышами старых колесных машин. А потом мы увидели риггельдовский «Даймлер».
Дверца его была раскрыта, а борт почернел от какого-то инопланетного оружия. На дасфальте валялся ручной бласт с переделанной Васькой Шумовым рукоятью и личная карточка.
Я выпрыгнул на крышу серого «Енисея»; Юлька отчаянная — прямо на дасфальт. К открытой дверце «Даймлера» мне было ближе. И я сунулся в кабину.
Интересно, чего я ожидал? Даже не знаю. Но и ничего особенного я не увидел.
Но и ничего особенного я не увидел.
— Ну, — сказал я с несколько фальшивой бодростью, — крови нет…
Юлька не ответила. Только побледнела слегка. Но глаза ее остались сухими.
— Ребята, — сообщила вдруг Янка, снова очень спокойно. — Кажется к нам гости.
И указала куда-то в зенит. Я поглядел — прямо на нас из густо-голубого к вечеру неба падала темная точка, быстро увеличиваясь в размерах.
И мне неожиданно стало очень спокойно. Едва мы въехали в пустой Новосаратов я подспудно ожидал быстрой атаки из укрытия. Вот так же и Риггельд, наверное, пытался убраться из города побыстрее, и не успел.
Если бы не Юлька — ни за что бы я в Новосаратов не сунулся.
Смагин угрюмо потянул бласт из-за пояса и полез из вездехода. Я — следом.
Если уж суждено нам все-таки столкнуться с зелененькими лицом к лицу, я предпочту разнести башку одному-двум. А получится — так и нескольким. Неужели я трусливее того же Архара? Надоело, черт возьми, прятаться, как крысе, и удирать, как кролику.
То, что валилось на нас из поднебесья, наверное вознамерилось расшибиться вдребезги. Оно и не думало замедлять падение — падение, не полет. Секунды растянулись, став удивительно долгими. Я еще успел подумать, что надо бы убраться в сторону (и это не будет бегством), а то сейчас эта штуковина грянется о дасфальт и ка-ак бабахнет!
Смагин оказался сообразительнее меня. Он сграбастал Яну, а заодно свободной рукой — и Юльку, и все они рухнули куда-то за вездеход, отгораживаясь от неминуемого взрыва. Чистяков охнул и тоже присел. И только я как последний дурак остался на ногах.
«Это» свалилось прямо на непривычно пустую дорогу. Без всякого взрыва. Просто мгновенно и беззвучно замедлилось в метре от дасфальта и неподвижно повисло. Как вездеход на включенной подушке. Было оно темно-серым, почти черным, формой напоминало помесь капли с чечевичным семечком. Размерами — в половину моего «Саргасса». В общем, всю дорогу заняло, обе полосы.
И все при мертвейшей тишине — можете себе представить? Каким-то это все представлялось жутковатым — пустой город, нечто свалившееся чуть ли не из космоса, и тишина. Гробовая.
А потом это темное-серое нечто прорастило с более тупого конца небольшой овальный люк, причем материал, из которого была сработана обшивка, просто потек и превратился в несколько ступеней. Как нагретый воск, послушный чьей-то загадочной воле. А над люком появилась надпись — на русском. Три слова.
«Добро пожаловать, капитан.»
И я сразу вспомнил, где видел этот странный угловатый шрифт. На той самой шкатулке, которую откопали мои ребятишки на острове и в которой нашелся проклятущий пульт. Только тогда на шкатулке возникла другая надпись. «Смерть или слава.» А тут — «Добро пожаловать, капитан.» К чему пожаловать? К славе? Или к смерти?