— Эй! — вмешался вдруг Касянчук. — Взгляните!
Все невольно обернулись к головной части сферического экрана.
Невдалеке от «Волги» величаво проплывала в черноте космоса маленькая светящаяся монета, в которой без труда узнавался такой же блин, какие еще совсем недавно висели над Новосаратовом и волжским космодромом. Инопланетный крейсер.
— Чужие! — в унисон произнесло сразу несколько голосов.
— Мыслитель! — заявил Гордяев не терпящим возражений голосом. — Я хочу знать, что происходит!
— Разберемся, — как можно спокойнее заверил Самохвалов, но тут в дверь снова забарабанили и стюарт вторично отвлекся от подбирания салфеток.
На этот раз пожаловал Шадрин со своими торпедами.
— А, — сказал он, злорадно глядя на Гордяева и Самохвалова. — Вас тоже выплюнуло?
В следующую секунду Шадрин узрел на экране корабль чужих. Даже не один — целую вереницу. И глаза его сразу округлились.
— Во что ты меня втянул, Горец? — спросил Шадрин не без угрозы. Торпеды моментально достали бласты, но Шадрин предостерегающе поднял руку.
Но Гордяева, при всех его недостатках, нельзя было обвинить в трусости. Он не испугался.
— Куда? Да я еще и сам не знаю — куда. Вот этот умник, может быть скажет. Когда-нибудь.
Шеф указал на Самохвалова.
— Скажешь, умник? — справился Шадрин, поворачиваясь всем корпусом.
Самохвалов ответить не успел, потому что в навигаторскую рубку ввалилось целая толпа. Чуть ли не весь остальной директорат, крепкошеие ребята из охраны, многие из которых были ранены, технари из отдела Самохвалова, просто незнакомые люди в форменных комбинезонах — казалось, у головных рубок собралась половина «Волги».
— Корабль умер, — сказал вице-шеф директората, Антон Черкаленко. — Ты знаешь об этом, Михаил Константинович?
— Знаю, Антон Маркелыч. Знаю.
Гордяев снова стал выглядеть как шеф — солидно и непоколебимо.
— Здесь есть какой-нибудь зал? Со столом и креслами? Под совещание?
Конечно же, шеф глядел на Самохвалова. Словно тот обязан был знать все и обо всем. Впрочем, Самохвалов знал.
— Есть. В капитанской каюте. Но туда нет доступа.
— Ломайте, — распорядился Гордяев и вдруг родил умную мысль. Такую, которая поразила даже Самохвалова. — Раз корабль умер, значит защита тоже почила.
Через минуту из внешнего холла донеслась беспорядочная стрельба и мерные глухие удары.
Только теперь Черкаленко и остальные директора разглядели армаду чужих. И Самохвалов подумал: он впервые с тех пор, как поступил на службу в директорат, не подозревает — что же произойдет в ближайшие часы?
55.
Павел Суваев, старший офицер-аналитик, Homo, крейсер Ушедших «Волга».
Рома Савельев уже с полчаса возился с личным блокнотом предыдущего капитана. Риггельд с Юлькой и Смагин с Яной Шепеленко грелись парочками и тихо переговаривались слева от стола, у стены. Суваев расположился справа, и мучительно пытался отыскать сходство между существом, виденным только что на маленьком пыльном экранчике, и бесформенной кучей не то тряпья, не то окаменевшей плоти рядом с собой.
Сколько лет назад умер предыдущий капитан их корабля? Миллион? Десять миллионов? Отчего он умер? От жажды, от холода, от голода? От кого он скрывался здесь, в глубоко упрятанной в ремзону каморке? В норе, которая стала заметной лишь когда весь исполинский корабль погрузился в усталую дрему?
Он не был человеком. Он не был даже гуманоидом, как свайги, как длинношеие птицы или шат-тсуры, атаковавшие волжские города.
Впрочем, можно ли считать гуманоидами рептилий или птиц? Скорее всего — нет. Но свайги и шат-тсуры, и даже птицы-цоофт все равно больше похожи на людей, чем это давно умершее существо. У тех две руки, две ноги, голова с парой глаз… Правда, у свайгов еще и короткий толстый хвост.
И вдруг Суваев понял, кем он был, этот инопланетянин.
Ушедшим. Именно Ушедшим. Представителем расы, которой никогда не существовало.
А сейчас Ушедшими стали все они — бывшие жители планеты Волга. Разве можно их теперь называть людьми?
Вряд ли. Слишком уж изменил их корабль из ниоткуда. Гигантский совершенный корабль, которого никто никогда не строил. Фагоцит вселенной.
Снова и снова Суваев всматривался в останки чужого астронавта, и мысли его блуждали, как потерявшиеся во тьме мотыльки.
Отвлек Суваева легкий шорох, словно рядом кто-то перевернул большие песочные часы и струйка песка устремилась из верхней половинки колбы в нижнюю.
Ш-шшурх-х…
Суваев вскинул голову, и увидел, что в ладонях капитана больше нет блокнота. Лишь мелкая серая пыль ссыпается на стол. Легкая и воздушная.
Капитан очень медленно отряхнул ладони, и встал из-за стола. То, на чем он просидел полчаса с некоторой натяжкой можно было назвать креслом. Но лишь с некоторой натяжкой.
Люди бы такого предмета никогда не сделали.
— Рома, — осторожно спросила Юлька отчаянная. — Ты в порядке?
У капитана действительно было такое лицо… в общем, Суваева вопрос Юльки не удивил.
— Не совсем, — выдохнул капитан. — Не совсем.
— Ты что-нибудь понял?
— Да. Я все понял. И все совершенно не так, как представлялось нам раньше.
— Это касается корабля? — спросил Суваев, заранее уверенный в ответе капитана.
— Да. И корабля тоже. Но скорее, это касается нас. Людей. Пока еще людей.