Сначала Суваев хотел остановить пьянство, но потом плюнул и отказался от этой мысли: как его остановишь? Он прошел мимо расположившихся прямо на недавних позициях соседей и вернулся домой. На пороге его встретила жена, похожая на безмолвную тень. Суваев слышал, как на улице разоряется патрульный-отставник, снова пытаясь образумить толпу, и слышал, как ему в ответ орут что-то презрительное, а потом хором долго и смачно хохочут.
«Да, — подумал Суваев мрачно. — Эти, пожалуй, навоюют…»
Он на всякий случай вызвал станцию наблюдения, но на этот раз никто не ответил. Зислис и Веригин покинули-таки пост… Вот чудаки — почти две смены просидели!
«Покинули… — Суваев вздохнул, надеясь, что его друзья действительно просто ушли.
Зислис и Веригин покинули-таки пост… Вот чудаки — почти две смены просидели!
«Покинули… — Суваев вздохнул, надеясь, что его друзья действительно просто ушли. — Космодром-то оборонять некому. Хотя, там патруль рядом обретается, наверняка кто-нибудь из регулярников возьмется за оружие…»
Но все равно, космодром — не город. Сколько там народу? Ну, человек тридцать персонала, но эти, скорее всего, разбежались еще утром. Ну, патруль, человек в лучшем случае десять. Ну, на Манифесте, скорее всего, кто-нибудь окажется. Из фактории да квартала «Меркурия» вряд ли кто на космодром полезет, свое будут оборонять.
Вот и получается, что космодром чужие должны по идее проглотить — и не заметить. Хотя, нет, заметить-то заметят. Не сдастся же оставшаяся горстка волжан совсем без боя? А если чужие туда лезли как и на Новосаратов, беспечно и с подбрасыванием шапок, то им по этим самым шапкам вполне могли и накидать. Тем более, что у патруля есть оружие посерьезнее ручных бластов и даже серьезнее антикварного сактомета. А значит, могли не просто накидать чужим по шапкам, а накидать основательно.
Впрочем, над космодромом куда удобнее маневрировать летающим кораблям чужих, и если они сориентировались, то имели великолепный шанс с воздуха вспахать все очаги защиты, так, что живого микроорганизма не останется…
Но — с другой стороны — чужие ведь шли на Новосаратов с парализаторами, а значит людей убивать, вроде бы, не собирались.
Суваев в отчаянии потряс пухнущей от догадок головой. С одной стороны, с другой стороны…
Временами ему казалось, что космодром вполне в состоянии выстоять, временами — наоборот, что космодром и защищать никто не стал бы.
«Ладно, — растерянно подумал Суваев спустя четверть часа. — Что мне делать-то?»
Положение вряд ли можно назвать обнадеживающим. Взрослый дядя, который замыслил украсть трехлетнего карапуза, неожиданно получил пинок в промежность и временно ошалел от боли. Но он вот-вот опомнится и схватит карапуза за шиворот, а потом посадит в мешок и…
Что — «и» — Суваеву думать не хотелось. К сожалению, у карапуза просто нет возможности удрать, пока дядя-киднэппер присел и поскуливает. А рассчитывать на второй пинок, по видимому, глупо.
И тут вмешался случай — запиликал вызов видеофона. Суваев, наверное, вскоре спустился бы во двор, а жена на вызов сейчас не ответила бы.
Суваев утопил клавишу «Полный/Full» и посреди комнаты сгустился силуэт Мишки Зислиса.
— А, — протянул Суваев. — Это ты. Рад видеть.
— Е-мое! — Зислис казался воодушевленным. — Четвертый раз звоню, никто не отвечает.
— Правильно. Я внизу был — чужие пытались захватить город.
— И как?
— Отстрелялись. А у вас что?
— На космодром они тоже лезли. И тоже сполна отгребли, — Зислис усмехнулся. — Мы с Леликом теперь ополченцы, представляешь?
Суваев удивился:
— Ополченцы? А что, патруль разве не разбежался?
— Нет! Фломастер командует, и Ханька здесь, и Яковец, и остальные почти все. Плюс с Манифеста шестнадцать человек притопало. А оружия тут — море, и батарей за месяц не расстрелять. Да, о чем это я! Тут с тобой переговорить хотят.
Зислис подвинулся, и на его месте возникло изображение Фломастера, лейтенанта патруля.
— Привет, Суваев.
— Привет.
— Мне сказали, ты о чужих много знаешь откуда-то. Это так?
— Так, — нехотя ответил Суваев. — Только мне обычно не верят.
— Я поверю. Давай-ка ты к нам, а? Хватай любой вездеход, и к казармам! Только быстро, не ровен час зелененькие опять на головы посыплются…
— Они не зелененькие, — машинально поправил Суваев. — Азанни — серые, цоофт — серо-коричневые, шат-тсуры — коричневые…
Фломастер выжидательно глядел на него, и Суваев осекся. Перспектива оказаться на стыке силовых колпаков грела очень слабо, но еще слабее грела перспектива угодить под тотальный нервный удар, который, несомненно, вскоре будет нанесен по Новосаратову. И Суваев стал склоняться к тому, чтобы принять предложение Фломастера.
— У вас бункер какой-нибудь есть? — спросил Суваев без особой надежды.
— Бункер?
— У меня жена. И дочка.
— А-а-а… — понял лейтенант. — Найдем, куда их укрыть.
— Хорошо. Я приеду, — решился Суваев. Он уже понял, что в городе отсидеться не получится. А вот на космодроме… шанс может выпасть. — Надеюсь, что чужие уже сняли поле над городом и космодромом.
— И вот еще что… — Фломастер нервно дернул щекой. — Ты бы взял свой комп с той непонятной базой, а?