Удачное отражение первых атак здорово укрепило боевой дух патрульных и их добровольных помощников, но неподвижно висящая над космодромом громада потихоньку сводила хорошее настроение на нет. Каждый понимал — первые ошибки чужих объясняются обычными просчетами в планировании. Существа, способные строить и удерживать в небе такие громады, конечно же, найдут управу на дерзких дикарей. Но все равно сдаваться без боя никто не желал.
Над городом тоже висел блин инопланетного крейсера, и вскоре стало известно, что десант чужаков в Новосаратов захлебнулся почти так же быстро, как и десант на космодром. Практически все мужчины-волжане всегда имели при себе бласты и прекрасно стреляли. Неудивительно, что на время позабылись старые распри и народ мгновенно организовался против общего врага.
Маленькая и разобщенная Волга вдруг обратилась на редкость твердым орешком и публика наверху сейчас явно гадала как бы посподручней его разгрызть.
18. Павел Суваев, ранее — оператор станции планетного наблюдения, Homo, планета Волга.
Впервые в жизни Суваев ощутил пользу от детского увлечения чужими. Реальную пользу.
Он узнавал корабли, которые сыпались на Новосаратов, как крупа из прохудившегося мешка. Он сразу понял, с кем придется иметь дело — с расой-сателлитом азанни, с цоофт и с самими азанни. Он сразу понял, что чужие преследуют какую-то иную цель помимо истребления людей на Волге, потому что опознал оружие высадившегося десанта — шок-станеры и биопарализаторы. Оружие, которое не убивает.
Суваев наверняка знал: крейсер, что висит в зените и застит небо — крейсер азанни.
Дедовская чудо-база не лгала. Все, что он помнил, совпадало с действительностью до мельчайших подробностей. А помнил Суваев почти все, потому что других увлечений у него в детстве не сложилось, да и теперь он часто проводил время за домашним компом, на который, конечно же, перекочевала дедовская база в процессе последнего апгрейда, и с удовольствием следил за изменениями в базе. За прогрессом чужой техники.
Начало десанта застало его в собственной квартире — Светка с дочерью сидели в детской тише воды, а сам Суваев только что переговорил с Зислисом и Веригиным, которые с упорством фанатиков блюли пост на станции. Суваев только-только успел вытащить бласт из ящика стола и рассовать по карманам пяток заряженных батарей.
На улице закричали. Это не был крик боли или страха — скорее наоборот, голос полнился негодованием и решимостью кинуться в драку. Спустя секунду крик обратился в слаженный рев нескольких десятков глоток.
Суваев прошел к окну — внизу, у входа в вестибюль первого этажа, собралась толпа, человек сорок. Почти исключительно — мужчины. И практически все вооруженные. Все, задрав головы, глядели вверх, многие указывали в небо пальцами или стволами бластов.
В тот же миг позвонили в дверь; Суваев осторожно приблизился.
— Кто? — спросил он, игнорируя следящую электронику. Послышался голос соседа, которого Суваев едва знал.
— Эй, мужик! — прохрипел сосед из-за двери. — Мы тут комитет по встрече организовали… Если у тебя не компот в штанах, выходи, поможешь.
— Иду! — сказал Суваев коротко. — Сейчас!
Он обернулся — так и есть, Светка с малышкой на руках стояла на пороге детской. Глаза у нее были совершенно белые.
— Из дома — ни шагу! — сказал Суваев негромко. — Что бы не случилось. Я обязательно вернусь. Слышишь? Обязательно.
Жена поспешно кивнула. Как всегда.
И Суваев вышел в вестибюль. Здесь стояло человек пять, все жильцы этого же дома. Хрипатый сосед, углядев в руках Суваева бласт, одобрительно крякнул.
— Ну, вот, я же говорил! — обернулся он к спутникам. — Это наш мужик, не тряпка какая-нибудь. Пошли, еще шестой уровень потрясем…
Суваев вместе со всеми поднялся уровнем выше, где к группе присоединились еще двое взрослых с бластами и безусый юнец со взглядом сумасшедшего и тяжеленным турельным сактометом времен покорения Фалагост. Эту махину юнец приподнимал с трудом, а хрипатый снова разразился речью, суть которой сводилась к «Я же говорил…» и всему такому прочему. Суваев с тревогой вслушивался в наружные звуки.
Потом они спустились и оказались во дворе; Суваев сразу узрел шастающие над городом малые разведдиски шат-тсуров и подумал, что защитное поле крейсер, пожалуй, снял.
— Что скажешь? — поинтересовался хрипатый сосед.
Суваев пожал плечами.
— Это десантные корабли. В каждом — по десятку чужих. Таких, похожих на скелеты. Стрелять нужно в голову; из ручных бластов хрен чего мы им сделаем, если целить в другие места.
Многие в толпе с недоверием оборачивались и разглядывали Суваева. Коренастый крепыш со второго уровня, кажется, отставной патрульный, который пытался организовать из толпы подобие боевого отряда, подозрительно справился:
— А ты откуда такие подробности знаешь?
— От верблюда, — буркнул Суваев неприветливо. — Не хочешь — не верь.
И тут где-то неподалеку поднялась беспорядочная стрельба. Толпа, так и не ставшая отрядом, моментально рассыпалась; Суваев заметил, что никто не бросился назад, в здание. Напротив, народ рассредоточился по двору, попрятался в заросли, в детские домики-горки, кто-то торопливо нырял в выбитое окошко подвала и выбивал соседние окошки, больше похожие на бойницы. Сактомет общими усилиями водрузили на треногу и развернули в направлении улицы.