Дальше командующий флотом назвал ещё нескольких надёжных ребят и девиц из генштаба, и даже посоветовал действовать ещё и через кое-кого из гражданских. Леди N и сэр Б — дескать, один белобрысый недомичман и его рыжая шлюшка лично посоветовали. А их рекомендация стоит иных других.
Откинувшись в кресле, адмирал Бенбоу задумчиво пригубил из стакана, и мягкие пары с виноградников древней Земли ласково обернули язык и нёбо. Опять эта банда со Слейпнира — и ведь чёрта с два их заманишь обратно на военный флот. Тем более, что в то дело по локоть сунули руки эльфы… тьфу, леггеры.
Принцесса крови королевского дома — как ни крути, а таковой факт заставляет относиться с должным уважением…
— Что ж, спасибо, дружище — это даже больше, чем я мог рассчитывать. Теперь можно побороться если не на равных, то по крайней мере не с пустыми руками. Ладно, это мои проблемы. А ты, Некки, испытывай новые системы. Придётся кое-что поменять в тактике и боевых наставлениях — если что, помогу. И… готовься крепко, очень крепко примериться к динозаврикам. Разведка пока так и не смогла толком что-то выяснить, но кое-чьи серые хвосты и раздвоенные языки торчат чуть ли не из-за каждой нашей неприятности.
Да уж, судя по кислому кивку адмирала Неккермана, тот и сам понимал, что Сирианцы не угомонились. И коль оказались не в состоянии победить врага в бою, пустились на всякие хитрости. Стравить человечество с леггерами или натравить на последних всю галактику. Да тут ещё и нацисты каким-то боком замешаны — в общем, змеиный клубок ещё тот. И распутывать его предстоит старому и бесконечно усталому Лису с горсткой верных ребят да кое-какими силами. Да уж, на передовой, как ни крути, проще.
— Крокозябрики, говоришь? Что ж, они давно напрашивались на хорошую плюху — а с новыми системами они её получат. Ладно, Бенби — не дай там себя побить, — адмирал Неккерман прикоснулся двумя пальцами к сидящей строго идеально флотской фуражке — и через секунду экран потух.
Адмирал Бенбоу остался докуривать почти догоревшую, уже начавшую легонько горчить сигару — до совещания с представителями объединённого комитета штабов время ещё было. А сам иногда поглядывал на флуоресцирующую печать оружейного концерна и с непонятным холодком в сердце прикидывал — «Мария и Маркиз», что бы оно могло значить? Серьёзные там собрались люди, судя по их оружию…
Ладно, поборемся ещё. Пороховые погреба фрегата не показали дно, течь в трюме не столь сильна, а паруса не совсем изодраны картечью и ядрами. Флаг прострелен, но не спущен. А главное, не перевелись на борту крепкие и надёжные парни и девчонки, знающие что делать по любую сторону от мушки или клинка. Вот, вот оно, самое главное — и сквозь застящий адмиральский кабинет почти пороховой дым на миг почудилась пришедшая из чёрт знает какой старины совершенно пиратская физиономия с траурной повязкой на одном глазу.
Право, нам ли бояться хорошей драки?
Ретро-вставка
— Ганс, держи ровнее — я откручиваю фланец нагнетателя, — голоса и позвякивание инструментов механиков вывели одиноко сидящего на бугорке человека из задумчивости.
Вот она, весна сорок третьего. Очередная… хоть и суеверием считалось задумываться — сколько их ещё будет впереди? — но против воли таковые крамольные мысли нет-нет, а закрадывались в голову. Следовало признать, что Адольф и его партийная верхушка таки что-то не додумали. Не учли. Так хорошо начавшийся блицкриг уже тогда, зимой, приказал долго жить. Последовавший за тем сорок второй хоть и приказано было считать победоносным, но Курт Фогель-то видел — дела обстояли не совсем так, как того хотелось бы.
Вернее, совсем не так. Уж ему как военному, а тем более лётчику, сверху хорошо видно, и много чего… он усмехнулся. Было видно. Два самолёта пережил он. Два прославленных юнкерса, в просторечии именуемых «штука», а у проклятых русских «лапчатый» — словно гусь. И вот он, нынче третий… вспоминать, каким чудом он вчера дотащил изувеченную машину до грунтовой полосы прифронтового аэродрома, просто не хотелось. Коммуняки день ото дня становились всё смелее в воздухе, их самолётов всё больше. Но главное не это.
Да, слабые и неумелые погибают — выживают же сильнейшие. И наверное, в этом есть какая-то высшая справедливость, хотя и чертовски неприятно терять боевых друзей.
И наверное, в этом есть какая-то высшая справедливость, хотя и чертовски неприятно терять боевых друзей. А вспоминать то, что осталось от сгоревшего вместе с подбитой машиной напарника, и вовсе не хотелось…
Курт неохотно повернул голову и взгляд вправо. Туда, где трое механиков что-то проворно отвинчивали под мотогондолой. Нахальные русские пилоты вчера до того изуродовали его юнкерс, что сегодня утром словно крупповским молотом по голове ударил приговор заместителя по технической части — восстановлению и ремонту не подлежит.
Впрочем, майор из штаба группы в приватной беседе вовсе не прозрачно намекнул — первая же машина из новых будет твоя, обер-лейтенант Фогель. Хоть и нечисто с тобой что-то, но слишком уж ты хороший пилот. Недолго оставаться безлошадным.