— Что ж, вроде всё. Родни у меня нет, долгов и незавершённых обязательств тоже. Прощайте — возможно, когда-нибудь свидимся… там.
Несколько секунд тишины, а потом не столько по ушам, сколько по нервам хлестнул такой удар разрядника, что Переборка со сдавленным воплем вырвалась и опрометью вылетела вон. В ужасе заткнул уши шкипер, и теперь обхватив ладонями голову только покачивался на больничном стуле. А у Хэнка с опустевшими руками отчего-то сразу затуманился взор.
Вот и всё.
Не плачь, рыженькая. Помело достоин большего. Он был хоть и дохляк, матерщинник — однако, много лучше иных благовоспитанных и плечистых парней.
Не плачь, милая. Ему бы это не понравилось. Ну-ка, подними лицо, давай вытрем глазоньки. Вон, посмотри… во-он там.
Видишь? Вон он, идёт по Млечному Пути, с хрустом давя попавшиеся под крепкие армейские ботинки звёзды. Вон, пнул что-то залихватски… а теперь в карман полез. Интересно, что он теперь курит вместо своей травки? Звёздную пыль, наверное, или лунный свет.
Да, он такой, Малыш. Теперь я знаю, кто осмелился оставить вон те… и вон те грязные отпечатки на Млечном пути. И поняла, отчего у здешней звезды такая растрёпанная и лохматая корона — это Помело общипал её на чинарики! Пусть, пусть гуляет — мы сможем его видеть отовсюду… если кто и достоин быть там , так это он.
Часть вторая
Глава первая. Эгалитэ, фратернитэ и прочая ерунда
Всё-таки, есть в этом занятии что-то притягательное — стоять, опираясь плечом о посадочную опору и потягивать трубочку. Временами поглядывать на медленно, почти незаметно проплывающие над головой чужие созвездия. Вспоминать мимолётно былое, оставшиеся в чёрт знает какой дали родные края — и в то же время осознавать за спиной распахнутый люк родного корабля.
Вот Хэнк Сосновски и стоял. Подпирал плечом надёжный металл опоры, потягивал трубку и лениво перебирал в голове всякую ерунду. На душе было как-то удивительно спокойно — невзирая на . Например, на то, что Слейпниру для ремонта и переделок пришлось сесть на краешек секретного взлётного поля, примыкающего к серебристым корпусам здешней Инженерной Гильдии, что само по себе казалось чудом.
Вот Хэнк Сосновски и стоял. Подпирал плечом надёжный металл опоры, потягивал трубку и лениво перебирал в голове всякую ерунду. На душе было как-то удивительно спокойно — невзирая на . Например, на то, что Слейпниру для ремонта и переделок пришлось сесть на краешек секретного взлётного поля, примыкающего к серебристым корпусам здешней Инженерной Гильдии, что само по себе казалось чудом. На то, что все трое наличествующих членов экипажа чувствовали себя просто-таки неприлично здоровыми — в то время, как сожжённый в неистовой плазме прах Помела по здешним обычаям распылили в короне звезды.
Последняя память, видите ли, и пусть он вечно сияет на весь космос… Хэнк едва не поперхнулся, когда затянулся слишком уж глубоко. Ввиду того, что случившееся с экипажем прежнего Слейпнира люди сумели обратить на благо обеих рас, их здесь открыто провозгласили национальными героями — со всеми проистекающими из того последствиями.
И только личное обращение весьма здесь похожего на своего Хэнка (ввиду белобрысой с золотинкой шевелюры) и пришедшейся всем по нраву Переборки ввиду её совершенно несносного и в то же время чертовски очаровательного характера — личное обращение к Его Величеству и позволило соблюсти приличия. Ведь настоящим героям подобает скромность, неправда ли?
Да и сам Хэнк ни на миг не склонен был забывать или (упаси боги!) прощать затаившимся до поры нектам произошедшее. Да, имелись у него некие соображения, подкреплённые приведшими бы людей знающих в изумление расчётами и выкладками — однако не дело трубить на всю Галактику, что Хэнк Сосновски сотоварищи вышли на тропу войны? Да и не на Слейпнире же с его жалкими пушчонками, спешно переделанными в роскошную противометеоритную спарку. В то же время, командор Мирр, непонятно глядя своими зелёными до неприличия глазами, поведал — ежели одному здровенному викингу дать под начало новейший ударный крейсер, который вот-вот сойдёт со стапелей, то у людей и леггеров вскоре и врагов-то не останется. Нет-нет, командор — вы нам того не говорили — а мы вашего намёка по толстокожести нашей не поняли в принципе…
Хотя да, трое людей наотдыхались до нехочу. Посетили всё, куда их приглашали — в голове ещё долго будут мельтешить весьма приятные и интересные воспоминания. Да уж, леггерам есть чем гордиться — тем более что гордились они в основном не могучими линкорами или научными достижениями. А-а, не стоит, право, петь дифирамбы древней расе, пусть она даже того и вполне заслуживает.
Новостей было столь много, что долгонько придётся ещё разбираться в этом ворохе. Завернувший как-то на огонёк сэр Б поведал, что когда леггеры разложили по полочкам выкладки мрачного гения Земной Федерации, профессора Иржи Джованниевича, то бросились, естественно, проверять. И потом пришли в просто-таки неописуемый восторг. Короче, в личном послании Ассамблее Федерации здешний Его Величество, во всём своём великолепии сидя на троне в окружении сановников и министров, сообщил, что лучше всего было бы забыть прошлые разногласия да начать всё сначала — но уже в свете вновь имеющихся реалий. Мир и дружба, в общем, левая да правая рука и всё такое…