Пожалуй, это было последнее из заслуживающего внимания, что потом мог припомнить Хэнк из того столь хорошо начавшегося дня…
Часть первая
Глава первая. Гамбит
— Прошу прощения, господин адмирал, однако сержант Беккер погиб, исполняя свой долг — и ни подтвердить, ни опровергнуть слова курсанта Сосновски насчёт выставления на пост не в состоянии, — выражение лица дежурного офицера вполне соответствовало его кислому голосу.
— Как это произошло, чёрт возьми? — начальник академии раздражённо швырнул на заваленный документами стол планшетку и откинулся в своём кресле.
Уже почти час шло разбирательство обстоятельств дела. Шутка ли — один из курсантов прославленной Звёздной Академии вступил во внеуставные отношения со своими однокурсниками, в результате которых трое оказались в госпитале, а двое из них пробудут там ещё пару дней. Переломы и разрывы суставных сумок не так быстро лечатся даже в наше время, знаете ли…
Стоящий навытяжку офицер чуть добавил деловитости в голосе.
— Одна из выпущенных леггерами торпед оказалась бинарного действия, с задержкой. И когда сержант Беккер выводил из поражённого пятого отсека гражданских, сработала вторая боеголовка, пробившая защитный слой станции. Сержант успел вытолкнуть через аварийный шлюз последних и загерметизировать сектор изнутри — там запоры предусмотрены только с одной стороны.
Сидящие в зале военные и слабо замаскированные под штатских безопасники мрачно переглянулись. Как ни прискорбно слышать такое, однако, служба есть служба.
— Что ж, достойная гибель достойного человека, — адмирал Неккерман тяжело встал и демонстративно взял на сгиб локтя свою флотскую фуражку.
Пятнадцать обязательных по уставу секунд последней памяти человеку и солдату протекли в такой тишине, что стоящий навытяжку чуть сбоку Хэнк едва ли не услышал, как с мочки уха упала на воротник капелька пота. Что-то нехорошее ему нашёптывало предчувствие — настолько мерзкое, что и разбирать-то не хотелось.
— Прошу садиться, господа офицеры, леди и джентльмены… продолжим.
И продолжилось. Поскольку подтвердить слова Хэнка и правомерность применения им боевых приёмов против своих товарищей было попросту некому, то руководящий трибуналом адмирал волевым решением приказал это заявление обвиняемого во внимание не принимать.
«Да что ж ты делаешь, скотина!» — Хэнк едва сдержался. И то, лишь вспомнив из лекций, что всякая обязательная на гражданке чушь вроде презумпции невиновности на военном флоте никакой силы не имеет.
В это время один из штатских в нарочито дурно пошитом костюме подал адмиралу кристалл памяти и шепнул что-то на ухо. Не зря, не зря Хэнк насторожился — у просмотревшего на экране содержимое чипа адмирала брови полезли даже не на лоб, а куда-то к лысеющей макушке с пятном ожога, оставшимся на память об одной не совсем удачной битве.
— Это уж совсем некстати, — вполголоса проворчал один из офицеров трибунала, когда пришёл его черёд ознакомиться с прилежно зафиксированной службой безопасности информацией.
Выснилось ни много, ни мало, как то весьма неприглядное обстоятельство, что стоявший не так давно в карауле курсант Сосновски пропустил через свой пост на территорию Академии неопознанную сенсорами женщину. Ночью — каково, а?
Вновь воцарилась пауза — и под двумя десятками скрествшихся на нём взглядов Хэнк чувствовал себя куда менее уютно, чем под прицелами леггеров, когда их курс обкатывали в лёгких пограничных стычках. Тогда он на древнем и безнадёжно устаревшем старфайтере умудрился зацепить залпом один из перехватчиков противника и вынудить убраться, а потому принимал после дела вполне заслуженные поздравления. Впрочем, там скорее была заслуга везения да настырного характера самого Хэнка, сунувшегося в противоход…
Но всё же, он не скосил глаза в сторону сидящей здесь строгой и печальной лет-капитана Жаклин, преподававшей в Академии счисление и навигацию. Лишь вспомнил её ещё блистающие шалые глаза, когда женщина той ночью задержалась где-то на свидании с другом и потому пробиралась на Базу через выход на инженерные палубы, где как раз нёс службу курсант Сосновски.
Хэнк пропустил её без малейших вопросов, словно так оно и надо было — но коль скоро лет-капитан была ещё в гражданском, то честь не отдал. Что и ввело в затруднение детекторы сканеров и в заблуждение высокую комиссию трибунала.
— Что ж, другого я и не ожидал, джентльмен о леди ничего не скажет, — майор-артиллерист показал Хэнку внушительный, не уступающий его собственному кулак и повернулся к начальнику Академии. — Господин адмирал, предвижу ваше возражение насчёт того, что на флоте всякому чистоплюйству не место — однако, законов чести никто не отменял.
На лице адмирала пошли красные пятна, на скулах еле заметно дрогнули желваки. Однако, старый служака умел держать марку.
— Что ж, с этой стороны похвально, — проскрипел он дважды простреленным в битвах и кое-как залеченным горлом. — Но всё же, факт не в пользу обвиняемого, господа офицеры. Проводить всяких бл*душек на территорию прославленной Академии и тем самым превращать её в бордель…
Он уже привычно начал было набирать обороты своего командного голоса, намереваясь устроить образцово-показательный разнос, однако дежурный офицер весьма неделикатно постучал на табло часов, и адмиралу волей-неволей пришлось умерить пыл.