— Настя Вирсавина, — познакомил их Пестель. — Прошу любить… и так далее.
— Кого любить, — искоса посмотрела и правильно прочитала его реакцию Лада, — он сам выберет. — Она вздохнула, тряхнула короткими волосами. — С этим у него строго.
— А я слышала — наоборот, — едва слышно проговорила Настя, — распутство как образ жизни… Или что-то в этом роде.
Рост взгрустнул, он понял, что столкнулся если не с феминисткой, то уж явно с моралисткой. И его многочисленные любовные похождения, в которых он и виноват-то не был, — хотя, конечно, был, но косвенно, — сделали его позиции в глазах этой девицы куда как слабыми. Хотя, разумеется, можно было обойтись и без нее. Вернее — следовало обойтись, тратить на нее энергию ему не хотелось.
— Гиганты многое могут, — проговорил Ростик, объясняясь за все сразу.
— Глядишь, и наградят тебя бессмертием, — прыснул Пестель, но тут повариха принесла кисель на огромном подносе, и кружки стали передавать в дальний конец стола.
— Дошутишься, действительно наградят, — высказался при этом Ким. — Что тогда будешь делать?
— Ребята, — мягко вмешалась Лада, — отстаньте от него, ладно? Он чуть не три месяца в коме провалялся, пока летунов у Олимпа делал. Только-только выходила его…
— В коме? — сразу насторожился Казаринов. — М-да, достается, как видно, тебе, парень. А по виду не скажешь.
— Тогда ты и нам поможешь, — тут же высказалась Настя. — А то… мы не знаем, что делать.
— В чем проблема? — спросила Лада.
— Допивайте кисель, мы покажем, — кажется, эта самая Вирсавина была та еще язва, не могла помалкивать, даже когда более старшие по званию и по возрасту мужчины присутствовали. — Лучше вы расскажите… что там у вас да как?
Лада, медленно вначале, но все более увлекаясь, рассказала, что произошло у них на Алюминиевом заводе в последние месяцы. При этом она немного отвлеклась и пересказала последние новости с юга, пришедшие из поселения пурпурных на корабле. Она только закончила это отвлечение, как в помещение незаметно, сдержанно и тихо вошла… Вот ей Ростик обрадовался, он вскочил, шагнул навстречу и обнял ее, потому что это была Василиса.
Девушка была потрясающе, просто невероятно красива. И была она в каком-то обычном девчоночьем платье, слегка прозрачном на свету, так что ее длинные ноги и крепкая грудь выглядели, словно вырезанные из тумана и грез, не совсем приемлемых желаний и вздохов. Или Ростик действительно изрядно развратился со всем своим многоженством?.. На попытку поцеловать ее она чуть отстранилась, потом вдруг засмеялась и сама прильнула к Ростику.
— Я боялась, что ты меня не признаешь, — она говорила по-русски довольно чисто, вот только выговор губисков почему-то делал ее речь слегка… народной, чересчур простоватой.
Ростик снова поцеловал ее, уже не для того, чтобы поздороваться. Он и сам не ожидал такого взрыва, потому, догадавшись о том, что все на него смотрят, смутился. А Василисе было хоть бы хны. Она придержала его за руку и отвела за стол, словно маленького. Села рядом с ним.
— Они тут про твоих соплеменников на юге много говорили, — пояснила Василисе Настя, — я тебе потом перескажу.
Лада посматривала на Василису искоса, но в общем тоже по-доброму. Даже предложила:
— Киселя хочешь, а то я его терпеть не могу. — Василиса кивнула, взяла Ладину кружку и принялась пить крохотными глоточками.
— Ты знаешь, Гринев, — вдруг ясно и жестковато проговорил Казаринов, — ты бы лучше не сам в суперменов играл, а подготовил себе какую-нибудь замену.
— Зачем? — не понял Ким.
— Дело такое, что… — Казаринов посмотрел на Настю, которая была тут, вероятно, слишком важной персоной, чтобы не учитывать ее реакцию, и вдруг поднялся. — Ладно, пошли, а то и в самом деле засиделись.
Рост понял, что именно Василису вся эта компания и поджидала, а вовсе не потому тут сидели, чтобы Ким насытился. Но Ростик не хотел вот так сразу срываться с места. Он ответил на какие-то сомнения Казаринова, хотя не очень-то понимал их:
— Делаю, что могу.
— А кто сказал, что не можешь лучше? — в упор спросил Казаринов и сунул в руки Насте ее замечательный пистолет.
— Пошли, я сказал.
Делать нечего, отправились в путь, причем загребного бакумура Ким оставил на месте, строгим голосом приказав ему получить еще пару тарелок с рыбкой, но все не съедать, потому что он скоро вернется.
Все пошли вдоль берега, туда, где когда-то располагался пляж для кренгования кораблей, а потом… туда же поставили поврежденные корабли, отбитые на Валламахиси. Теперь этих кораблей не было, но между устьем речки, поставляющей в город питьевую воду, и самой Одессой находилось… сооружение, которое Ким определил как плоскую пирамиду.
Точнее это сооружение и в самом деле было трудно обозначить в двух словах. В общем, это была пирамида, вот только… приземистая, местами гладкая, как египетская, местами ступенчатая, словно те пирамиды, которые строили индейцы Нового Света на Земле, майя всякие или инки. Иногда ее стены выгибались, причем особенно это было заметно по ее граням, а местами они были прямыми, словно нарисованными по линейке. От основания пирамиды в сторону моря отходил довольно причудливый нарост, покатый, заглаженный, округлый, как изрядных размеров трубопровод, обмотанный какой-нибудь изоляцией. И он уходил под воду, будто пирамида нуждалась в том, чтобы пить море, или охлаждаться в нем.