— Через пять энов, — прокричал снаружи мужской голос, — чтоб были в зале на пиру!
Девушки заахали, занервничали, завершая последние приготовления, спешно поправляя украшения и шелка. Кое-кто торопливо подкрашивался. Двое сцепились из-за кружочка теней для век, но опустившийся между ними кнут Саши быстро их успокоил. Вернувшаяся от Хака Харана Сульда, сияя, подкрашивала губы. Девушки приглаживали шелковые наряды.
Я взглянула в зеркало. Хороша! Платье из алого шелка. Накрашена, надушена. Мягкая, слабая, податливая. Увешана браслетами, ошейник оплетен золотым ожерельем.
— Красивая, — шепнула я. Ну и помогла же мне Саша!
— Для девчонки бродячего торговца неплохо, — улыбнулась Саша.
— Я боюсь, — призналась я.
— Не бойся.
— Что я должна делать?
— Быть ослепительно красивой и абсолютно послушной. Я взглянула на девушку в зеркале. Вспомнились слова Турнуса: «Твое место у ног мужчины». На щиколотке — колокольчики. Красивая. В ошейнике и шелках, благоухающая духами рабыня. Очень красивая. Сомнений нет: ее место — у ног мужчины. Она — рабыня. Она — это я.
— Быть ослепительно красивой и абсолютно послушной, — сказала Саша.
— Да, госпожа, — ответила я.
По решетке внутренних ворот застучали. Девушки испугались, даже Саша.
— Быстрей! — покрикивала она. — Быстрей!
Мы бросились вон из комнаты и вскоре, пройдя двое ворот, ступили босыми ногами на богатые ковры и поспешили ублажать хозяев.
Глава 12. СЕРЕБРЯНЫЙ ЛИСТ
— Хозяин? — вымолвила я.
Стоя на коленях, я протягивала ему блюдо с мясом.
Турианской вилкой он подцепил с блюда кусочек мяса и положил себе на тарелку. Стоящая на коленях девушка поднесла ему вина.
Подойдя к следующему мужчине, я встала перед ним на колени, предлагая ему блюдо с мясом.
Комнату наполняла чувственная турианская музыка. Между столами, позванивая колокольчиками, грациозно танцевала девушка в желтом шелке.
Вот уже больше месяца я на заставе Турмусовых Камней.
Часто меня задерживали подольше — служить мужчинам. Саша многому меня научила. Теперь я уже не та девушка, которую за шесть медных тарсков купил Борчофф, предводитель воинов заставы Турмусовых Камней. Он мог поздравить себя с удачной покупкой.
— Сколько ты заплатил за нее? — спросил его как-то один из его помощников.
— Шесть медных тарсков, — ответил он.
— Ну и наметан же у тебя глаз на рабынь! — восхитился помощник.
Борчофф ухмыльнулся.
Я спешила дальше.
«Горячая, как пага», — сказал, как-то обо мне один воин и швырнул меня своему приятелю.
«Горячая, как пага», — сказал, как-то обо мне один воин и швырнул меня своему приятелю. Я собой не владела. Бывало, я лежала без сна в запертом алькове, глотая слезы. Не хочу быть рабыней!
«Ты прирожденная рабыня, — сказала мне однажды Саша. — Ты создана для ошейника». — «Да, госпожа», — проронила я в ответ. А временами, плача от стыда, ворочалась в своей крошечной нише. Странно: я часто думала об Элайзе Невинс. Там, на Земле, в нашем престижном колледже, я была ее^главной соперницей. Видела бы она меня теперь! Вот хохотала бы, каким бы презрением облила!
— Мяса, Дина! — позвал мужчина.
Я бросилась к нему, стала на колени, протянула блюдо. Не выпороли бы!
Теперь на заставе двадцать девять девушек. Но состав их немного изменился; пятерых продали проезжим турианским купцам, которые вели с заставой торговые дела, в последующие недели купили по случаю еще шестерых. Запасы нужно обновлять: мужчины любят разнообразие.
— Тебя не продадут, Дина, — сказала мне Саша. — Ты — просто подарок.
— Да, госпожа.
Здесь, на заставе, мы, рабыни, существуем, чтобы доставлять удовольствие мужчинам. Но поскольку, кроме нас, рабынь в Турмусовых Камнях нет, мы должны и прислуживать им, и исполнять кое-какую работу: мыть полы, шить, стирать и гладить одежду, прибирать. Помогаем мы и на кухне: обычно готовим овощи, моем посуду. Мужчинам, несущим службу на крепостной стене, нужно принести воды. В общем, грязной работы хватает, и ложится она, естественно, на нас, рабынь. Хотя в целом, по-моему, жаловаться не приходится. Поутру нам дают выспаться, работа в основном кончается рано, чтобы мы могли отдохнуть и подготовиться к вечеру. В обычный день немногим из нас выпадает больше двух-трех анов несложной работы. Иллюзий мы не питаем: основная наша обязанность — угождать мужчинам.
Теперь я не ниже остальных рабынь. Не то чтобы я отвоевывала себе место под солнцем, ведь, по моему разумению, среди здешних рабынь мало таких, которым не под силу было бы одолеть меня в драке, просто так решила Саша. Плетка в ее руках. Каждая вновь появляющаяся среди нас девушка автоматически становится низшей — стало быть, статус остальных поднимается. Все мы повинуемся Саше. Плетку она пускает в ход без колебаний. Так что порядок соблюдается. И недовольства у меня это не вызывает. Дай Борчофф плетку не Саше, а кому-нибудь другому — и жить мне в рабской обители стало бы куда тяжелее. Закон джунглей! А Сашина плетка от него бережет. И среди рабынь не только меня одну устраивает такая защита от натиска грубой силы. Иногда хозяева в жестокости своей не назначают старшую рабыню. И тогда девушки сами, зубами и ногтями, устанавливают внутреннюю иерархию и порядок правления. А бывает, хозяева не назначают старшую рабыню намеренно, чтобы низшие рабыни, ища защиты и стараясь попасть в фавор, из кожи вон лезли, ублажая мужчин. «Если ты меня ударишь, хозяин будет недоволен» — в среде рабынь угроза нешуточная, особенно если это соответствует действительности. От возможного недовольства далекого хозяина во многом зависит «социальная структура» в среде рабынь. Бывает, чтобы отвоевать себе место позавиднее, девушка притворяется, что хозяин благоволит к ней. Но в таких вещах истину скрыть трудно. Кого чаще всего вызывают к его ложу?