— Если ты любишь своего хозяина — ты сумасшедшая, — вынесла вердикт Ремешок.
— Я люблю своего хозяина, — проронила Редис.
Ремешок повернулась и с криком: «Рабыня!» — отвесила ей такую оплеуху, что та отлетела к стене.
— Я люблю хозяина, ничего не могу с собой поделать! — повторила Редис.
Ремешок глянула на меня через плечо.
— Позы не нарушать! Я и не нарушала.
— А ты что, не рабыня? — напустилась я на нее.
Ремешок встала. Высокая! Крупная, ширококостная, по сравнению с нами — просто могучая. Хотя, конечно, рядом с мужчиной — тростинка. Встала во весь рост, одетая, как и положено рабыне, в короткую тунику из шерсти харта. Как и у нас всех, у нее это единственная одежда. Вцепилась в охватывающую шею веревку.
— Да, — ответила она. — Меня могут высечь, продать, убить. Могут подарить кому угодно. Могут заковать в цепи. Могут жечь каленым железом. Могут делать со мной что хотят. — Она устремила взгляд сквозь решетку, туда, наружу. — Я должна преклонять перед ними колени. Должна быть послушной. Делать что скажут. Да. — Опустив глаза, она взглянула на меня. — Да. Я — рабыня.
— Все мы рабыни, — подала голос Редис.
— Не хочу быть женщиной! — сотрясая решетку, прижимаясь лицом к железным прутьям, закричала в слезах Ремешок.
— Ты плачешь, как женщина, — заметила я. Она обернулась.
— Когда-то, — начала я, — и я не хотела быть женщиной. А потом встретила мужчин, какие мне и во сне не снились. И поняла: быть женщиной — это счастье. Ни за что не хотела бы быть никем другим. Пусть из-за того, что я женщина, я оказалась во власти мужчин — все равно дорожу своей женственностью. Среди таких мужчин я свою женственность ни на что на свете не променяю. У каждой девушки есть хозяин. Просто ты, Ремешок, еще не встретила своего.
Стоя у решетки, она злобно глядела на меня.
— Есть мужчины, — продолжала я, — которым ты почла бы за счастье зубами развязать ремни сандалий.
— Если бы Турнус хоть взглянул на меня, — заговорила она, — я на животе проползла бы десять пасангов, чтобы слизать пыль с его ног.
— Значит, Турнус — твой хозяин.
— Да. Турнус — мой хозяин.
— Как тебя зовут? — спросила Редис.
— У тебя есть имя? — спросил незадолго до этого Турнус.
— Мой бывший хозяин, Клитус Вителлиус из Ара, — ответила я, — называл меня Дина.
— Для него ты так мало значила? — удивился Турнус.
— Да, хозяин.
— Хорошее имя. Только уж слишком обычное.
— Да, хозяин.
— Нарекаю тебя Дина! — объявил он. Точно животному кличку дал. — Кто ты?
— Дина, хозяин…
— Как тебя зовут? — спросила Редис. Я улыбнулась.
— Дина.
— Многих девушек с таким клеймом зовут Динами, — заметила Турнепс.
— Я слышала, — сказала я.
— Хорошее имя, — похвалила Верров Хвост.
— Спасибо.
— Приятно, наверно, носить женское имя, — позавидовала Турнепс.
Я не ответила.
— Я — Редис, — сказала Редис.
— Я — Турнепс, — сказала Турнепс.
— Я — Верров Хвост, — сказала Верров Хвост. Ремешок взглянула на меня.
— Я — Ремешок.
— Тал, — поприветствовала я их.
— Тал, — дружно ответили они.
— Ты главная в клетке? — спросила я Ремешка. — Да.
— Бить меня нет необходимости. Я подчинюсь.
— Все мы женщины. Все мы рабыни, — вздохнула Ремешок.
— И над всеми нами — плетка, — добавила Турнепс.
— Меня били плеткой по рукам, — рассказала я, — но не секли ни разу.
— А давно ты в рабстве? — спросила Редис.
— Нет.
— Для свободной ты слишком красива, — заметила Турнепс.
— Я жила далеко отсюда.
— Судя по акценту, ты из варваров, — предположила Ремешок.
— Да.
— Где ты жила? — поинтересовалась Верров Хвост.
— Эта местность называется Земля.
— Никогда не слышала, — удивилась Турнепс.
— Где-нибудь на севере? — принялась допытываться Редис.
— Далеко, — ответила я. — Не надо об этом.
Как могла я говорить с ними о Земле? Чтобы сочли сумасшедшей или лгуньей? Разве поверят они, что существует мир, где мужчины состязаются, выкрикивая политические лозунги, презрев свое главенство, радостно спеша превратить себя в евнухов? Что кому-нибудь, кроме лесбиянок и мужчин, мужчинами, по существу, не являющихся, захочется жить в таком мире? Истина далеко не всегда соответствует политической целесообразности.
— У варваров так скучно, — протянула Турнепс. — Ты никогда не была в Аре?
— Нет.
— Ты никогда не была в Аре?
— Нет.
— Меня однажды продавали в Аре, — похвастала она. — Чудесный город.
— Приятно слышать.
Еще бы — ведь Клитус Вителлиус из Ара.
— Странно, что тебя никогда не секли, — размышляла Турнепс. Я пожала плечами.
— Наверно, ты слишком красивая.
— По-моему, секут только уродок, — заявила Верров Хвост.
— Точно, — подтвердила Редис.
— Мне кажется, — возразила я, — красива девушка или нет, нужно будет — хозяин ее высечет.
Странно, что сказала об этом я, земная женщина. А действительно, если надо высечь — почему же не высечь, тем более если у девушки хозяин — горианец?
— Дина права, — кивнула Редис.
— Нас секут, — подтвердила Ремешок, — когда им нравится.
— Да! — хлопнув себя по бедрам, рассмеялась Редис. — Вот звери! Сделала ли что-нибудь, нет ли, все равно: хочется им — становись под плетку!
— Мужчины — хозяева, — отчеканила Турнепс. — Что хотят, то с нами и делают.