Рашидов всмотрелся, но Громова, разумеется, не узнал: еще бы он помнил всех «мальков» с начальных курсов.
— Кто ты такой? — спросил Руслан настороженно; пистолет он не убрал, удерживая Громова на мушке.
— Ейское училище, помнишь? Восьмидесятые, помнишь?..
Дуло пистолета дрогнуло. Рашидов, конечно же, помнил. Собственно, лучшие воспоминания о службе в российской армии были у него связаны именно с Ейским военным училищем.
— Ты был лучшим в выпуске, — продолжал Громов. — Мы тебя все хорошо помним.
— Кто это… «все»? — Руслан понимал, что его затягивает в совершенно ненужный и пустой разговор, но ничего поделать с этим не мог.
— Я… и другие. Алексей Стуколин, Алексей Лукашевич, помнишь их?
Лариса с немым ужасом переводила взгляд с одного на другого. Она никак не могла понять, как эти двое способны мирно беседовать, когда между ними пистолет. Не понимал этого и Рашидов, но и начать на курок просто так уже не получалось.
— Нет, не помню, — произнес он медленно. — А ты сам-то кто такой?
— Громов, Константин Громов, — представился майор. — Неужели совсем не помнишь? Мы, правда, салаги тогда еще были, но все-таки…
И тут Рашидов вспомнил. Майор Громов. Конечно же! Командир этой Богом забытой воинской части, которую президент выбрал в качестве полигона для отработки взаимодействия родов войск в предстоящей войне против русских. Пилот, которого он сам, Руслан Рашидов, победил несколько часов назад в ходе короткого воздушного боя. Надо его кончать. Невзирая на давнее и хорошо забытое знакомство. Тем более что хорошо забытое.
Рашидов снова прицелился, но в этот момент входная дверь распахнулась и с мороза ввалился будущий метеоролог Гена. В руках Гена сжимал лом. Руслан обернулся ему навстречу и тут же получил ломом по руке, в которой держал пистолет. Грохнул выстрел. Пуля вонзилась в пол, выбив длинную щепку.
— Ах ты, сука! — с неожиданной яростью выкрикнул Гена. — Щекна моего подстрелил!
Удар ломом оказался удачен, и правая рука Рашидова повисла плетью. Он выронил пистолет. Руслан заорал от боли и кинулся на Гену. Тот попытался встретить Рашидова ударом лома по ребрам, но оказался не столь расторопен, и они сцепились, ворочаясь у стены и рыча, как два бульдога. Неизвестно, кто из них победил бы в рукопашной схватке, но Громов не мог оставаться безучастным наблюдателем. Презрев условности (он лежал под одеялом совершенно голый, нательные вещи сушились над обогревателем), Константин вскочил и, наклонившись, подхватил пистолет. После чего, не долго думая, шарахнул Рашидова рукояткой по незащищенному загривку. Руслан ойкнул и сел на пол. Глаза у него закатились.
Гена выполз из-под Рашидова, тяжело дыша и отплевываясь. На скуле у него красовалась свежая ссадина.
— Подонок, — охарактеризовал он противника.
На скуле у него красовалась свежая ссадина.
— Подонок, — охарактеризовал он противника. — Щекна подстрелил. Кости бы ему переломать за это. — Он пнул развалившегося на полу Руслана мокрым носком валенка, словно прямо сейчас собирался реализовать свою угрозу.
— Щекна?! — завопила Лариса, в отчаянии заламывая руки. — Нашего щенулю убил?
— Не убил, но подстрелил.
Несколько минут эта парочка ни о чем не могла думать, кроме как о своем несчастном псе, подстреленном Рашидовым. Гена сходил наружу и на руках принес едва шевелящееся тело. Лариса плакала, гладила черную длинную шерсть, а Щекн тихонько поскуливал и пытался лизать ей руку. От него пахло мокрой псиной и свежей кровью.
Громову было тоже жаль пса, но рассудительности он не утратил. Быстро натянув еще влажное белье, Константин дернул Гену за рукав и потребовал веревку — самую крепкую, которую тот найдет. Гена, озабоченный тем, как бы у его молодой жены не началась истерика, не сразу понял, чего от него хотят. Но после того, как настойчивый Громов во второй раз изложил смысл просьбы, закивал, полез под стол, на котором громоздился остов поломанной радиостанции, и извлек на свет моток веревки. Громов принял моток, попробовал веревку на разрыв и, удовлетворенный, занялся Рашидовым.
Через несколько минут всё было готово. Громов связал Руслану руки и ноги, посадил так, чтобы тот упирался спиной в стену и не загораживал проход. Потом критически осмотрел свою работу, подтянул узлы — вроде бы всё нормально.
Лариса продолжала причитать над несчастным псом, а Гена стоял опустив руки. Константин решил им помочь, — возвысив голос до командного, он распорядился, чтобы принесли бинт, спирт и скальпель. После чего, отогнав Ларису, осмотрел пса. Рана была скверная, пуля засела глубоко, и Константин отказался от идеи извлечь ее на месте, без помощи ветеринара. Но, по крайней мере, он мог остановить кровь. Единственное, чего стоило опасаться — это если Щекн, очумев от боли, хватит своего «лекаря» за руку. Впрочем, опасения Громова были напрасны: пес терпеливо перенес перевязку — лишь дрожал и поскуливал.
Лариса тут же потребовала переложить Щекна на единственную в комнате постель. Что и было сделано.
Пока супруги занимались обустройством раненого пса, Громов сел на грубо сколоченный табурет и осмотрел трофейный пистолет. Действительно, «вальтер», модель современная и довольно распространенная — Р5. Повинуясь внезапному и совершенно безотчетному чувству, Громов разрядил пистолет и переложил патроны в карман своей куртки. Потом стал ждать.