«Если пойдем парой, значит, дело серьезное», — подумал майор.
Через десять минут оба пилота уже сидели пристегнутыми в кабинах своих истребителей. Метеосводка в этот день была не ахти. Облачность — десять баллов. Снег. Полетная видимость — триста метров. Ветер — норд-ост, пятнадцать метров в секунду. Температура воздуха у земли — минус двадцать.
Все эти прелести зимы в Заполярье Громов мог наблюдать через фонарь кабины. Снежные хлопья летели наискось, заслоняя обзор, но полоса была ярко освещена, и майор видел, как в ледяном сумраке медленно движется по ней снегоочиститель — тягач с авиационным двигателем на подвеске, реактивная струя из двигателя бьет под наклоном вниз, в один миг сметая сугробы. К истребителю подбежал, пряча лицо от ветра, кто-то из дежурных механиков, расторопно убрал стремянку и колодки. Снегоочиститель повернулся и ушел с полосы.
«Сейчас начнется», — подумал Громов.
Глядя на светящиеся шкалы приборов, он вспомнил вдруг, как сын Кирюша играл в «F-117», довольно примитивную игрушку для персонального компьютера. Громов не знал схемы расположения приборов в кабине «Найтхока[9]», а потому не мог оценить по достоинству качество имитатора, однако ощущение полета «вслепую» воспроизводилось очень точно: чтобы выиграть в этой игре, все внимание следовало отдавать многочисленным шкалам, и только. Бездушная механика ночного боя.
«Кого бомбишь?» — поинтересовался тогда Константин у сына.
«Мурманск», — ответил Кирюша, нетерпеливо дернув плечом: отец ему явно мешал одним своим присутствием.
«Ну ты и сволочь, — сказал Громов без малейшей, впрочем, угрозы в голосе. — Наших бомбить?»
«А кого мне еще бомбить? — резонно вопросил сын. — Это же F-117. Белый дом они в опциях не предложат».
Громов подивился чудному слову «опция», прозвучавшему из уст шестилетнего ребенка, а про себя решил найти в обязательном порядке для Кирюши игру более патриотической направленности — под названием «МиГ-23», например.
— Двести тридцать первый, запуск! — распорядился дежурный по КДП.
«Всё это игра, — подумал Громов, выводя двигатель «МиГа» на рабочие обороты. — А в опциях у нас сегодня нарушитель».
Еще майор вспомнил, что, как-то разговорившись, Кирюша признался: после выполнения очередного задания он никогда не сажает свой «Найтхок» на аэродром, предпочитает катапультироваться, не долетев милю. На удивленный вопрос отца, почему Кирюша гробит дорогостоящий бомбардировщик, даже если у бомбардировщика этого минимум повреждений, сын безапелляционно заявил, что так проще, а на количестве заработанных очков это не сказывается. «Во-от как? — протянул Громов, немало удивленный странной логикой заокеанской игры. — Если б ты знал, мальчик, что такое катапультирование».
— Если б ты знал, мальчик, что такое катапультирование».
Майор представил себе, каково катапультироваться в такую вот зимнюю заполярную темень над заснеженным лесом, и его пробрал озноб.
Пока Громов предавался воспоминаниям, дежурный согласовал программу вылета с коллегами в Оленегорске и отдал приказ на перехват:
— Цель следует вдоль государственной границы. Идентифицирована как самолет радиоэлектронной разведки «Nimrod R.MK1[10]». Задача — выйти на цель и сопровождать ее, не допуская нарушения государственной границы Российской Федерации.
— Вас понял, база, — откликнулся Громов. — Задача — выйти на цель и сопровождать ее, не допуская нарушения государственной границы.
— Взлет разрешаю.
Ведущим снова стал Громов. Беленков пристроился в полукилометре, благоразумно держась в стороне от спутной струи. Штурман наведения, сидящий в Оленегорске, дал целеуказание, перехватчики развернулись в воздухе и легли на юго-западный курс.
Прошло две минуты полета в полной темноте, и наконец бортовая РЛС «Сапфир» обнаружила цель. Самолет-разведчик действительно шел вдоль российско-норвежской границы, старательно следуя всем ее прихотливым изгибам.
— База, цель обнаружена, — доложился Громов. — Ведем ее.
— Так держать, — откликнулся штурман. Тут на рабочей частоте вдруг появился посторонний.
— Good morning, Костьйя! — услышали пилоты веселый голос с хрипотцой. — How are your? Jour wife and son[11]?
Это был кто-то из экипажа «Нимрода». Командир или второй пилот. Он знал о присутствии двух истребителей, и ему, очевидно, захотелось поразвлечься.
— Факал я тебя, — ответил Громов беззлобно. Беленков засмеялся.
— Так их, командир! — поддержал он с задором.
Спутная струя — турбулентный поток, оставляемый самолетом; представляет опасность для ведомого, так как может вызвать срыв на плоскостях его крыльев.
— Костьйя, — укоризненно сказал безымянный пилот британского разведчика. — Speak English, please[12]!
— Учи русский, — буркнул майор.
(В том, что экипаж «Нимрода» столь хорошо осведомлен о подробностях жизни Константина Громова, не было ничего удивительного. Службы радиотехнической разведки НАТО отслеживали все вылеты российских перехватчиков, а в базы данных были занесены все пилоты и работоспособные машины. Сложить один и один несложно, а потому под каким бы позывным ни прятался русский пилот, для «потенциального противника» секрета это не представляло. Именно для того, чтобы сбить с толку радиоразведку НАТО, и была придумана в свое время игра в «плановые учения», послужившая прикрытием для операции «Испаньола».)