«В любом случае главная моя задача — доложить куда следует, — рассудил Громов, — подключить, если понадобится, Маканина, а там колеса завертятся, механизм обороны придет в движение, и этим бандитам, кем бы они ни были, мало не покажется. Мы еще не так слабы, как принято об этом думать на просвещенном Западе и диком Востоке».
Отчаянно залаял Щекн. Лариса оторвалась от кастрюльки с супом и подняла голову. На лице ее отразилась тревога.
— Он часто так лает? — спросил Громов; он снова приподнялся на постели.
— Нет… только если…
Едва Лариса произнесла эти слова, как грохнул выстрел, и лай черного веселого пса по кличке Щекн сменился жалким поскуливанием. Впустив волну морозного воздуха, распахнулась дверь, и в помещение метеостанции ступил одетый в разорванный на груди высотный компенсирующий костюм человек.
Шлема на голове пилота не было — а это без сомнения был пилот. Выглядел он ужасно: чёрные, как смоль, волосы припорошены снегом, на бровях осел иней, в глазах — блеск безумия, лицо белое, в руках пистолет. «Вальтер», — чисто автоматически определил Громов. А потом он узнал пилота с пистолетом.
Несмотря на прошедшие с момента их последней встречи годы, несмотря на то, что оба за эти годы сильно изменились, он узнал его. Это был выпускник Ейского военного училища восемьдесят пятого года Руслан Рашидов.
Глава восьмая. ЧЕРНЫЙ ИСТРЕБИТЕЛЬ.
(СССР, 1987-1998 годы)
Непредсказуемы пути земные. Жил-был в маленьком горном ауле мальчик по имени Руслан. Был он младшим сыном в семье, и уготована ему была участь пастуха. И пас бы он коз на скудных травой склонах, да вот однажды по утру, когда семилетний мальчуган сидел в тени у ручья и любовался синим глубоким небом, его внимание привлек нарастающий гул. За два удара сердца гул превратился в рев, и две могучие серо-стальные птицы крыло к крылу пронеслись над головой мальчика. Истребители шли так низко, что деревья в миг облетели, а листья закружились в воздухе, словно вдруг наступила осень. И в этот момент мальчик понял, чего ему не хватает в жизни и к чему он будет стремиться всю жизнь. Власть над небом. Которая дает власть над землей.
Через восемь лет он закончил школу с отличием и стал проситься в город — поступать в военное училище. В семье к его просьбе отнеслись с неодобрением: отец имел другие планы на будущее Руслана, и даже когда его поддержал старший брат — гордость семьи, надежда и наследник, который заканчивал рижский ин-яз и приехал в отчий дом на каникулы, это не произвело на отца должного впечатления. Образование Руслана сочли законченным, и он был отправлен на рынок в помощь среднему брату. Руслан стерпел, но затаил обиду. Он знал, что никуда авиация от него не денется, потому что придет пора служить в армии, а оттуда Руслан твердо решил домой не возвращаться.
Как решил, так и сделал. Служил он в радиотехнических войсках, в части, расположенной под Питером, на живописном берегу Финского залива. Служил на совесть, матчасть и уставы изучал самозабвенно, за что неоднократно был отмечен в списках на поощрение, быстро возвысился до сержанта.
В часть, кроме него, были направлены сразу шестеро земляков Руслана, и вот тут молодой солдат впервые осознал, сколь сильны землячества. По всем неуставным законам новобранцам предстояло занять низшую ступеньку в иерархии и полгода драить старослужащим сапоги, чистить унитазы булавкой и изображать «дембельский поезд». Однако ни один из семерых горячих кавказских юношей не пожелал вписываться в эту схему. Несколько отчаянных драк — с применением солдатских ремней, стальных прутьев, выкрученных из спинок кроватей, кухонных ножей и других предметов интерьера — разрушили сложившийся уклад. Главной ошибкой русских солдат и, как следствие, причиной их поражения была разобщенность. Если один был родом из Тамбова, а другой — из Ярославля, они уже не считали себя людьми одной национальности. Бессмысленные, измывательства старослужащих над молодыми также не способствовали единению. В результате русские были биты, и хотя почти все новички были так или иначе наказаны — кто-то попал на госпитальную койку с переломами и порезами, кто-то загремел на гарнизонную гауптвахту, — особый статус кавказцы для себя отстояли.
С этого времени Руслан презирал русских. Однако собственной авиации в его республике не было, да и сама республика являлась довольно небольшой частью огромной империи, в которой заправляли русские, поэтому с их «засильем» приходилось мириться, иначе никогда не увидишь неба.
Командование не могло нахвалиться на прилежного солдата, и когда пришла пора демобилизоваться, замполит лично написал направление для Руслана в Ейское училище и пожелал удачи.
Земляки встретили выбор Руслана со смешками. «Не навоевался еще?» — спрашивали они. И добавляли уже серьезно: «Учти, Руслан, наших в Ейском никого нет. П…ть тебя будут по-черному». Руслан соглашался. Да, возможно, он совершает ошибку, оставаясь в армии, когда все нормальные люди возвращаются к своим баранам; да, в одиночку будет трудно сносить издевательства русских, но ведь это когда-нибудь кончится, а терпеть и ждать Руслан научился с детства.
Вступительные экзамены Рашидов сдал без труда. Слухи о том, что «кавказцев валят», не подтвердились. Более того, доброжелательный подполковник, принимавший математику, оказался азербайджанцем, а один из лучших инструкторов училища — чистокровным чеченцем. Не подтвердились и опасения земляков Рашидова, что «п…ть будут по черному»: дисциплина в училище была на высоте, старшие курсанты хоть и поглядывали высокомерно, но рук не распускали — за это можно было в два счета вылететь, так что единственной трудностью для молодых курсантов было выдержать беспощадный темп в усвоении новых для них знаний.