Однако первый энтузиазм по поводу столь спасительного открытия быстро улетучился. Громов шел, подсвечивая себе дорогу фонариком, смотрел на компас, но толку от этого было мало — никаких признаков человеческого жилья вокруг не наблюдалось. Что ж поделать, это Заполярье: здесь можно идти сутками и не увидеть ничего, кроме сопок, гранитных валунов и низкорослого леса. Через восемь часов Громов начал терять надежду.
…Правая нога вперед, левая — опорная, правая — опорная, левая — вперед…
Пеший безостановочный поход по сугробам отнял последние силы; мороз и не думал убывать, у Константина быстро онемели щеки и наросла бахрома из льдинок на бровях. Конечности тоже теряли чувствительность, хотя летный костюм был отлично утеплен самым натуральным мехом.
А жильем всё еще не пахло.
…Правая нога вперед, левая — опорная, правая — опорная, левая — вперед…
У Громова начал мутиться рассудок. Студеная полутьма наполнилась сгустками сизого тумана, там вспыхивали разноцветные огоньки, туман клубился, образуя невероятные, причудливые фигуры. Эти фигуры не были случайным сочетанием виртуальных частиц — они жили своей жизнью, подчиняясь определенным законам, как рой пчел или ос. И как осы, они жалили Громова в открытые части тела: в незащищенное лицо, в глаза, в шею.
…Правая нога вперед, левая — опорная, правая — опорная, левая — вперед…
Громов пытался отмахиваться от снежных ос. Потом как-то разом вдруг понял, что отмахиваться не надо, нужно терпеть, вглядываться, и тогда, быть может, проступят в тумане контуры другого мира — горячего, солнечного, бесконечно далекого от этой жестокой реальности, где нет места существу из плоти и крови, где ворочаются среди вечной мерзлоты, в грязи, превратившейся в камень, громоздкие и уродливые боевые машины.
…Правая нога вперед, левая — опорная, правая — опорная, левая — вперед…
Разорвав в клочья искрящийся туман, на Громова выскочил большой черный зверь. Глаза его кровожадно сверкали. С клыков капала слюна. Зверь напал не сразу. Он стал кружить вблизи Громова, то подкрадываясь, то отскакивая назад, выбирая, словно тигровая акула, время для нападения.
В какой-то момент мир перед глазами Громова померк, и он обнаружил, что лежит в снегу, а черный зверь стоит над ним, открыв пасть. Константин приготовился принять удар клыками и смерть, но вместо того, чтобы вцепиться в беспомощное тело, зверь вдруг вывалил язык и щекотно лизнул в замерзшую щеку.
Черный страшный зверь на поверку оказался веселым, игривым псом породы лайка — еще совсем щенком. На шее у него имелся большой кожаный ошейник, свидетельствовавший, что пес этот — не какой-нибудь блохастый бродяга, а вполне пристроенный и довольный жизнью хранитель домашнего очага. Пес носился вокруг Громова, пританцовывая на снегу от переполнявших его чувств, и, как оказалось, громко лаял.
Появление молодого пса с ошейником могло означать только одно — рядом жилье, рядом люди. Помогая себе руками, Громов сел. Потом, отдохнув, попытался встать на ноги. Его повело в сторону, но он удержался, не упал, И тут же услышал совсем близко мужской голос:
— Щекн! Щекн, ко мне! Куда запропастился, собака?
— Помогите! — крикнул Громов и сам удивился тому, каким слабым и больным стал его голос.
Незнакомец при виде его обалдел, и некоторое время был слышен только жизнерадостный лай пса по кличке Щекн. Потом клацнул затвор, и незнакомец спросил:
— Кто здесь?
— Майор Громов, — представился Константин. — Военно-воздушные силы Российской Федерации… Помогите мне… пожалуйста…
* * *
(Метеостанция «Молодежная», Кольский полуостров, декабрь 1998 года)
Студенты пятого курса метеорологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета проходили преддипломную практику в метеоцентрах и на метеостанциях страны. Обычно распределение будущих синоптиков по объектам осуществлялось по принципу «на кого Бог пошлет», но был один объект, который пользовался особым статусом.
Когда студентам второй группы Гене Зайцеву и Ларисе Дробышевой приспичило зарегистрировать свои более чем близкие отношения в государственной организации под названием «загс», сокурсники, посмеиваясь, «порадовали» их, что теперь точно известно, куда счастливая пара отправится проводить свой второй медовый месяц. Как ни странно, но ни Гена, ни Лариса ничего не знали о существовании за Полярным кругом метеостанции «Молодежная», прозванной факультетскими весельчаками «Медовой».
По возникшей давным-давно традиции — негласной, разумеется — студентов метеорологического факультета, решивших сочетаться во время обучения в университете, отправляли на практику именно в эту глухомань. Мотивация была простая: лучше отправить на зимовку в вынужденную изоляцию уже готовую пару, чем ломать голову над вопросом психологической совместимости. Ломать голову деканату не хотелось, а потому и был выбран этот, самый простой, путь. Иногда, кстати, второй медовый месяц приводил к быстрому разводу, но это, как говорится, издержки производства.
Так новоиспеченная супружеская пара оказалась на метеостанции за сотню километров от ближайшего поселения. Самое интересное, что Гене и Ларисе Зайцевым это положение очень даже нравилось. К тому же на станции их было не двое, а трое — сокурсники подарили молодым супругам черного и красивого щенка, прозванного за сообразительность и природный ум Щекном[21]. Станция была оборудована аппаратурой производства шестидесятых годов, однако все работало более-менее исправно, в автоматическом режиме, и у молодоженов было сколько угодно времени заниматься друг другом, что они и делали, доводя себя до полного изнурения.