Прямо перед нами на скатерти?самобранке сидел кот энциклопедически?помойного цвета, иными прилагательными передать окрас его затрудняюсь. Драный и рваноухий, как уважающему себя коту полагается, сидел кот — и жрал.
Со скоростью необычайной, как пылесос, влопывал в себя последние остатки того, что только что было, казалось, образчиком неизбывного и немеркнущего кулинарного изобилия.
— Ну кыш, кыш, хватит жадничать, — с напускной строгостью обратился к коту ИАХ. — А впрочем, чего уж… Доедывай, как говорится, угоючено. Щас еще сделаем: шгетмадпоаопоегопивпоф!
Скатерть разом пополнилась, а кот отскочил в сторонку, облизываясь и тракторно мурлыкая.
— Так вот кто петуший супостат, — догадался я.
— Еще одна подсущность? — спросил ДС.
— Вай нот иф ее, — подмигнул ИАХ чуть исподлобья, слегка наклонив голову и приподняв одно плечо так, что сам стал смахивать на кота. — Люблю мя?ясо, в людях кое?что понимяу … в крышах…
— Как звать? Хвостик, да? — осведомилась Оля.
— Хвостик — это аббревиатура, — важно сказал ИАХ. — Для домашнего употребления. А полное имя, прошу любить и жаловать — Нахвостодоносор.
— В честь этого? Как его… На ухо… На в ухо…
— Не столько в честь, сколько в отличие.
Вавилонский царь Навуходоносор, вами в виду имеемый, доносил сведения о себе людям на ухо, точнее, в ухо и на. Мы же с Хвостиком именно и исключительно на хвосте доносим до мира сего весть о собственном существовании и необходимости его всемерного расширения и всевозможного продолжения.
Нахвостодоносор, словно в подтверждение слов ИАХ, вдруг впрыгнул ДС в тарелку, хвостом же действительно, донес нечто до его носа.
— Тааак, — протянул ДС. — А знаете ли вы, милорд, что имеете дело с психиатром? И сверх того, опытным кошковедом и котоводом?
— А ну?ка брысь, — поспешил загладить неловкость ИАХ. — Это он от гостеприимства ошалевает, притворяется невменяемым. А в остальном воспитанный и психотерапию умеет производить.
— Да? — встрепенулась Оля. — В каких случаях?
— В моих частных конкретных случаях перебора и недоопохмела. Перебираешь денек?другой, запой надвигается — тут как тут котяга, тигром глядит, чертом носится, метить все начинает, в подушку презенты кладет — поневоле завяжешь, покуда не выветрится… А в похмельном страдании жалость к тебе имеет, на грудь садится, мурчит, тоску утоляет и успокаивает лучше любого феназепама; или же на плечо — к голове жмется, снимает боль…
— Могу засвидетельствовать, — поддержал я, — кошкотерапия — реальное средство вспомоществования при разнообразных недугах, включая и депрессии, и зависимостные отягощения.
— А собакотерапия? — спросила Оля. — У меня как?то больше с собаками лад…
Как раз на слове «собаками» Нахвостодоносор очутился на коленях у Оли, и последовала короткая неразбериха, завершившаяся Олиным взвизгом и пружинным соскоком кота. Оля вскинула оцарапанную руку, а кот — свой ободранный хвост и напряженно задергал им из стороны в сторону.
— Спокойствие, — произнес Иван Афанасьевич — Ручку мы щас поправим: фуххь! — нежно дунув на кровоточащую царапину, ИАХ произвел скругленное движение рукой вверх, словно подбросил воздушный шарик, и царапина на наших глазах вмиг побледнела и почти затянулась.
— А с тобой, друг сердешный, поговорим.
Посмотрел на кота. Специально так посмотрел, гипнотически — не берусь описывать, не получится. Факт лишь тот, и его придется оставить истории, что Навухо, простите, Нахвостодоносор — под взглядом Ивана Афанасьевича заговорил.
Прошу только без чересчур близких популярных аналогий. Никаким булгаковским Бегемотом или гофмановским продвинутым котярой не пахло. Речь Нахвостодоносора была не звуковой, а двигательной, пантомимической, но от этого не менее, а более выразительной. Перевод же ее в слова с целью обнародования осуществлял сам ИАХ, произнося вслух ответы кота на его вопросы.
— Объясни, паршивец, с какой целью ты прыгнул на колени к этой любезной даме, притом без спроса?
— Попрошу не грубить, я не паршивец. Я породистый уникальный кот высшей категории. Особе этой хотел доказать, что именно мы, племя кошачьих, являемся наиболее достойными уважения, преклонения и обожания существами.
— И что, царапнувши — доказал?
Доказательство было прервано. Вместо того, чтобы воспринять передаваемою мною сообщение, меня начали поглаживать и придерживать, чуть ли не обнимать, а вам ли не знать, что объятие — всегда немножечко удушение. Я и дал понять, что не терплю подобного обращения: кот я, однако.
— А не собака, да?
— Ф?фу, собаки! Презренные существа! Вонюги!
— Отношение понято. Ну, а люди тебе как?…
— Люди — полезные животные, если не пристают, не фамильярничают и не забывают своих служебных обязанностей. Я отнюдь не противник человеководства.
Я отнюдь не противник человеководства. Когда есть хороший дом, все условия, почему бы не завести людей в умеренном количестве? Можно и одним экземпляром обойтись, если приучить его соблюдать график поставки продуктов питания, обеспечения наличия мягкой мебели, тепла и других необходимых составляющих нашего бытия. Главное, чтобы перебоев не было.
— Почему ты уверен, что мы предназначены служить кошкам и обязаны тебя кормить и ублажать?