Не только депрессия: охота за настроением

— Ну, а потом?

— Потом молились… Старик был слаб: увял, устал: не спит, а веки опустились. Я свой бумажничек достал, а он: «Спасибо, добрый мальчик, я ваших не возьму рублей. Вот бы уехать вам подальше, где много лесу и полей, питаться молоком коровьим, купаться в речке, видеть сны… Вы тяжело больны здоровьем и трезвостью опьянены…»

Сидящий начинает ерзать, покряхтывая и морщась. Подошедший сочувственно осведомляется:

— Что, голова?

— Радикулит.

— Сочувствую и понимаю, гм?гм. И здорово болит?

В вопросе прозвучала зависть. Мне стало вдруг нехорошо, я встал и, глупо улыбаясь, в пустой свой кабинет вошел. Инкогнито вредит здоровью, но кто придумает прием, чтобы, своей не сбившись ролью, остаться с кем?нибудь вдвоем? Халат препятствует.

— Войдите. Да?да, сюда, на этот стул. Что так испуганно глядите? Радикулит. Не обманул.

— Простите, доктор… Интересно… Ей?богу, я вас не узнал. Я роль сыграл… Ей?богу, честно, я тороплюсь: хоккей, финал…

— Готов принять вас без подвоха и никуда не торопя. И я сыграл. Не так уж плохо — нечаянно сыграть себя.

— Нечаянно, вот?вот… Случайно, как в поезде кому?нибудь — открыться…

— Может, выпить чай нам и просто вместе отдохнуть… от роли?…

— Разве роль отпустит? Она, как тень, всегда со мной. Теперь вы врач, приемщик грусти, а я отгрузчик, я больной.

— Но нет ведь грусти, вы сказали. Тоски, сказали, тоже нет…

— Есть пустота.

— Но нет ведь грусти, вы сказали. Тоски, сказали, тоже нет…

— Есть пустота. И сцена в зале, а зал — вот этот кабинет… Тоска — мечта! — вагон эмоций! — любую боль перетерплю. А с пустотой нельзя бороться, она похожа на петлю, она в петлю и тянет… Бредни, простите, доктор…

— Все о кей. Вы у меня как раз последний, пойдемте вместе на хоккей?

Плачь если плачется,

а если нет, то смейся,

а если так больнее, то застынь,

застынь, как лед,

окаменей, усни…

Припомни: неподвижность

есть завершенный взрыв,

прозревший и познавший

свой предел.

Взгляни, взгляни, какая сила воли

у этой проплывающей пылинки,

какая мощь: держать себя в себе,

собою быть, ничем не выдавая,

что смертью рождена,

и что мечта

всех этих демонят и бесенят,

ее переполняющих, единственная —

взрыв!

О, наконец, распасться,

расколоться и взорваться…

Тому не быть.

Торжественная сила

смиряет их, и сила эта —

ВЗРЫВ

отец покоя

Рейс седьмой

Остров Халявин

Бенефис стихиатра

Юморотерапевтическая фантасмагория, в которой невозможно выделить главное, ибо главное — все, кроме основного, а духовоздействие производится в целом и в частностях, подетально и в совокупности, при регулярном употреблении по одному прочтению неограниченное число раз в свое удовольствие

Не все плоды, не все плоды

Бог предназначил для еды,

и в этом смысл заложен здравый.

Искусства плод похож на плот:

он служит средством переправы

для виноватых и для правых,

судьбу переходящих вброд…

А каково на плоту в океане — претерпевать бури и ураганы? Герой этой главы, он же и автор вышеприведенного стиха, именно на этом плавсредстве достиг заветного уголка, к которому с детства стремился.

А нам лучше поздно, чем никогда, сообщить читателю, на каком корабле мы совершаем свое путешествие по Океану Настроений и объезжаем Архипелаг Депресняк. На этом вот самом — нарисованном рукой автора на обложке.

Видите высокие мачты со многими сложными парусами? Посудина, стало быть, не иначе как из породы королей парусных судов — фрегат называется.

А персональное имя, если кто на обложке не сумел разобрать, повторю: «Цинциннат». Дано в честь сразу двух знаменитых одноименных существ: Цинцинната Ц. — героя набоковского «Приглашения на казнь» и Цинцинната Первого — кота Дмитрия Сергеевича Кстонова, того самого Цинцинната, который жил у моего друга еще в «Искусстве Быть Другим», а ныне продолжил себя в следующих поколениях с тем же священным именем.

Итак, Фрегат «Цинциннат» со все тою же нашей троицей, и плывем мы сейчас из акватории Эйфорифов мимо Бухты Смеха в сторону острова?вулкана Маниакал. Небезопасное направление.

Суицидальная Стремь, случается, завихривается сюда по глубинам, а Маниакал непредсказуемо извергается, и тогда никому мало не кажется, ибо летят из него вперемешку неразборчивые пламенные речи, тирады из нетрадиционного лексикона, экстремистские прокламации, крики «Шайбу!», «Банзай!» «Бардак — чемпион!» и другие малочленораздельные выражения. Укрыться от всего этого можно только с помощью психозащитных зонтов. Бывает, что вулкан, накопив выхлопные газы, со взрывной силой выталкивает их из своего кратера, и тогда в окружающих водах поднимаются волны цунамического масштаба…

Высадка

Вот одна такая волна?великанша нас и настигла и со страшной скоростью понесла — мачты затрещали, паруса начали рваться… Мы приготовились было уже к героическому финалу нашего повествования, как вдруг Оля Катенкова, и.

Бывает, что вулкан, накопив выхлопные газы, со взрывной силой выталкивает их из своего кратера, и тогда в окружающих водах поднимаются волны цунамического масштаба…

Высадка

Вот одна такая волна?великанша нас и настигла и со страшной скоростью понесла — мачты затрещали, паруса начали рваться… Мы приготовились было уже к героическому финалу нашего повествования, как вдруг Оля Катенкова, и.о. юнги (ДС и я — капитан, штурман, боцман, кок и матрос по очереди), уцепившись за флагшток, пронзительно закричала: «Земля?ааа!!!»

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87