— Сочувствую и понимаю… Хоккей, финал, успеть хочу…
— Здесь долго.
— Голову ломаю, к тому ли я иду врачу.
— А что у вас?
— Да все в порядке, вот в чем проблема. Вот беда: здоров… Душа уходит в пятки и даже дальше.
— А куда?
— Явился выяснить. Все в норме, обследован от сих до сих: хоть в космос, хоть в союзной сборной…
— Вот так и я: нормальный псих.
— Добрался и до психиатра. Без отклонений, вот справка. Давно, сказал, такого кадра мы не видали. Идиот.
— Кто идиот?
— Все понемногу. А психиатришка спросил, что снится и молюсь ли Богу. Я его за нос укусил — в воображении, конечно… Я этих штучек не люблю, я реалист. Живу успешно, прекрасно ем и крепко сплю. А снов из принципа не вижу.
— Как?…
— А зачем они нужны в век НТР? В снах нет престижа, а мы себя блюсти должны.
— А с этим делом?…
— С алкоголем? Спокойно. В праздник грамм по сто, и все нормально, всем доволен… А что?то все?таки не то…
— Курящий?
— Да, но штрих к портрету: зависимости нет, могу и не курить.
— Да?… Сигарету мне одолжите?
— Я зажгу…
Подошедший достает сигарету и зажигалку, дает Сидящему и взглядом как бы заранее провожает его в туалет в конце коридора, где можно курить; но Сидящий, не вставая с места, вставляет сигарету в рот и чиркает зажигалкой.
Подошедший осторожно удивляется:
— А здесь разрешено?
— Неважно, пингвинам все разрешено.
Сидящий закуривает; после одной затяжки гасит сигарету о подошву и прячет в карман. Подошедший:
— Кому?…
— Гм, ну… Разряду граждан, которым как бы все равно. По справке.
— Справке? (Смотрит на Сидящего внимательно.) Понимаю, я тоже вспыльчив иногда… Но ничего не принимаю, лекарства — это ерунда. Оброс неуязвимой кожей. Ведь как говаривал мой тесть: хотя и черта нет, а все же какая?то паскуда есть…
В продолжение всей предыдущей части разговора собеседники искоса поглядывали друг на друга в попытках взаимной диагностики. После последней реплики Подошедшего как бы успокоились, приняли друг друга. Посидели немного молча.
Сидящий спрашивает Подошедшего:
— Вы были ранены?
— Ни разу. А что?
— Есть и такая жуть: боль ран, которых нет. Обязан быть ранен каждый, хоть чуть?чуть, тем более — большой мужчина. А если раны нет, то боль уже сама себе причина.
— Да, где?то я читал… А роль? Что делать, если роль сквозная, как рана? Вжиться — ерунда, а вот как выжиться?… Не знаю. За этим и пришел сюда.
— Так вы артист? Теперь все ясно. Припомнил: видел вас в кино, в картине… Ваша роль прекрасна, хоть фильм сам по себе…
— Говно?
— Ну как сказать…
— Я видел, видел, боевичок на злобу дня. У них там фирменные рожи, вы с кем?то спутали меня. Я не актер, Я РОЛЬ ИГРАЮ, ИГРАЮ РОЛЬ.
— А?а, симулянт? «Ох, доктор, доктор, умираю»? Ну что ж, известный вариант, со школы знаем это дело. А по какой статье?
— Свят, свят. Морально чист, устойчив. Бегал недавно кросс в честь дня телят, по шефской линии. Телята здесь ни при чем, не буду врать, но мы разумные ребята, вот и приходится играть на свежем воздухе. Полезно для всех, не возразит никто. Я всех бодрей. Но если честно, то что?то все?таки не то…
— А что?…
— Так не расскажешь сразу… Вот здесь, у сердца… Как тиски… Провал… Какую?то заразу в себе таскаешь. Ни тоски, ни страха, ничего… Зарплата высокая, самоконтроль налажен, как у автомата.
Ни тоски, ни страха, ничего… Зарплата высокая, самоконтроль налажен, как у автомата. Я автомат и есть. Я роль. Я автомат…
— Что ж, разве плохо давать товарищам пример такой возможности в эпоху эн, тэ и, дай бог, память…
— Эр. Совсем неплохо. В том и ужас. Хожу в бассейн, освоил кроль, пишу стихи, готовлю ужин, в постели вежлив, как король — Я РОЛЬ! Супруге не досадно, любовнице тем паче. Спать с обеими слегка накладно, но роль?то знает, как играть, вот?вот — она меня играет. Все обеспечивает: секс, отчетность, анекдоты травит…
Подошедший поднимается, прохаживается, снова присаживается. Указывая на табло «СЕАНС», все еще горящее, спрашивает у Сидящего:
— Кто этот врач? Не экстрасенс?
— Не знаю. Может быть… Но вряд ли. А что?
— Я был у одного. Мужик, скажу я вам, догадлив: вы, говорит, совсем того, у вас, сказал, еще в утробе все чакры сдвинулись в астрал, а третий глаз, как в гардеробе, в районе копчика застрял. Вот почему ваш позвоночник от пассов прану не берет, в нем тока нет. И мочеточник повернут задом наперед.
— Недурственно. Какой же вывод?
— Куда выводится моча? Куда ей надо — в кран для слива. Могу хоть через два плеча.
— А дальше?
— Дальше тоже можно.
— Я не про то. Что вам сказал…
— А, этот прохиндей? Безбожник, поморщился, сто баксов взял. Сказал: во вторник приходите, начнем лечение. А я его немножечко обидел, послал в далекие края, чтоб неповадно было людям морочить чакры, деньги драть. Но строго их судить не будем, им роль приходится играть.
— Да… Ну, а дальше?
— Познакомил меня мой друг со старичком. Не знахарь, нет, в соседнем доме живет. Весь согнутый крючком, лет девяносто. Мой Алешка на нем помешан — «Благодать!..» А денег, говорит, немножко, совсем немножко нужно дать, без пенсии старик остался…
Пришли — лежит, чуть дышит дед. Но закряхтел и сам поднялся, дал толокнянки на обед. Глаза живые, хоть и грустно смотрели… Запалил свечу… А толокнянка — это вкусно, попробуйте, я не шучу.