— А как ты думаешь, сатана есть? — спросила она, когда Шурик пытался отдышаться после первого в своей жизни сеанса любви.
— Современная биология это отрицает, — ответил он прерывистым шепотом.
— Вот и Тим тоже говорит, что нет.
— Какой Тим?
— Да ночевал тут один… Тоже умный, вроде тебя. С собой меня звал. Говорил, будто нашел за грядой какую?то главную ценность, и это все изменит.
С собой меня звал. Говорил, будто нашел за грядой какую?то главную ценность, и это все изменит. А на что мне его ценности? Мне и так хорошо.
39
В Белом Таборе с тревогой ждали, не пришлет ли Царь Востока гонцов и ассасинов, но Соломон Ксанадеви неожиданно появился в Таборной земле сам.
Он прибыл туда, конечно, не один, а с большим посольством под охраной самураев, кшатриев и стражниц гарема.
Кшатрии были собратьями кришнаитов и истинных брахманов. Но если те жили по принципу: «Мы веруем в господа нашего Говинду, а он нам в людей стрелять не велит», — то кшатрии были воинственны, как воины Арджуны, а их лидер именно так себя и называл — в честь индийского принца, который прославился тем, что с ним в одной колеснице ездил сам бог Кришна.
А стражницы гарема — это были просто валькирии, перешедшие на службу к Царю Востока.
Командовала стражницами гарема Евгения Граудинь, старая соратница Жанны Девственницы и человек по природе своей архизападный — уроженка города Риги. Но харизма Соломона Ксанадеви очаровала и ее, так что Женька уже несколько месяцев охраняла царский гарем в священном городе Ксанаду.
Однако очутившись на Девичьей даче, она буквально визжала от восторга, не в силах держать эмоций и нарушая пышную чинность официального визита.
Еще бы — ведь именно здесь, под Дубом Свиданий, где раскинулась под открытым небом таверна «У Девственницы», начиналась ее привольная жизнь валькирии.
Студент Владимир Востоков тоже провел на Девичьей даче немало светлых дней, но он был не так сентиментален и гораздо менее эмоционален.
Он прибыл в Белый Табор по делу и не собирался тратить время на романтические воспоминания.
А дело у него было простое и ясное.
Царь Востока решил, что давно пора определить точные границы сфер влияния в Экумене.
Практика показывает, что четкие границы существенно ограничивают беспорядочное взаимоистребление людей.
Правда, само установление границ часто бывает связано с кровопролитием, но Востоков продолжал верить в разум. Его собственная практика показывала, что надо просто найти к разуму правильный подход — и тогда реакция будет адекватной.
В каждом безумии есть своя система, и надо только понять ее и найти в ней внутреннюю логику — и тогда манипулировать безумием будет не труднее, чем разумом.
Царь Востока предложил границу по линии Брянского тракта. Самого тракта не было со дня Катастрофы, но на картах он остался, и эта линия примерно совпадала с реальной границей влияния Белого Табора на юге.
Может, кто?то и стал бы спорить — но Царь Востока объявил, что это будет не просто граница между Южной Конфедерацией и Белым Табором, а демаркационная линия между двумя империями — Восточной и Западной.
А значит, конец всем страхам и опасениям. Западная империя получает карт?бланш и без Гарина.
Ну а для полного счастья высокие договаривающиеся стороны поделили еще и Москву. По линии Брянского тракта до Киевского вокзала, от него — к Ярославскому и далее по Ярославскому тракту — до бесконечности.
Казалось, их совершенно не волнует, как отнесутся к этому разделу в самой Москве. Генерал Шорохов выглядел бесстрастным, архиепископ Арсений казался довольным, и только Юлия Томилина, старейшина таборных валькирий, уже успевшая узнать об учреждении Орлеанского королевства, от имени Жанны Девственницы заявила, что вопрос о Западной империи нельзя решать без участия правителей Истры и Руси.
Но, узнав, что королева Жанна самовольно признала великим князем всея Руси так называемого Олега Киевича, больше известного под кличкой Варяг, высокие договаривающиеся стороны единодушно осудили этот шаг и лишили Юлию права голоса.
— Ты не член Триумвирата, — сказали ей. — А если Жанна хочет высказаться, пусть явится сюда сама.
Но тут за Жанну вступилась Женька Граудинь, которая напомнила, что в иерархии валькирий она всегда была второй.
Вдвоем с Томилиной они составляли большую силу. Женька была любимой женщиной Востокова, а Юлька — законной женой Шорохова, и подписание договора вполне могло сорваться, если бы не мудрость Соломона Ксанадеви.
Он объяснил, что сфера влияния — это не государство, и учредители Западной империи могут сами между собой решить, где у них будет Русь, а где Орлеанское королевство. А имперская граница означает только то, что у Царя Востока нет никаких интересов на Западе и он не имеет ни малейшего желания вмешиваться в западные дела.
Но буйные валькирии уже собрали вече перед президентским теремом, и мирные переговоры накрылись большой железной крышкой. Разговаривать о чем бы то ни было в таком шуме было в принципе невозможно.
И только когда вече в едином порыве стало скандировать: «Даешь империю!» — высокие договаривающиеся стороны поняли, что разговаривать, собственно, больше и не о чем.