Затяжной поцелуй разбередил в душе рыцаря старые надежды, но когда он, решительно рванув на себе мокрую рубаху, прижал валькирию к голому телу, она мягко отстранилась.
— Ты разве забыл? — шепнула она ему на ухо. — В девственности вся моя сила.
— Никогда не говори «никогда», — в который уже раз повторил Григораш.
— Никогда не говори «навсегда», — рассмеялась валькирия, намекая на клятвы Григораша в вечной любви.
Иногда они для разнообразия обменивались этими фразами по?английски. Ведь Григ о'Раш как?никак считался ирландским рыцарем.
«Never say never» и «Never say forever» — это был их вечный пароль.
Надо сказать, английский язык играл в Таборной земле немаловажную роль. Ведь на самом деле во владениях Гарина было четыре табора — Белый, Черный, Зеленый и Цыганский. И наклевывался еще один — Голубой.
Белый Табор с первых дней своих был центром сосредоточения людей нетрадиционной ориентации. Культурной, языковой, религиозной, сексуальной — какой угодно, но только чтобы с шизой, с плавающей запятой в мозгах.
В Черном Таборе селились негры, и там пышным цветом цвел культ вуду, растафари и тому подобные развлечения. А Зеленый Табор наполняли нудисты, натуристы, адамиты, экологи, Гринпис, хиппи, кришнаиты, истинные брахманы и прочие сектанты, проторившие отсюда дорожку в Ведьмину рощу. Это было нетрудно — ведь Зеленый Табор раскинулся на берегу Москвы?реки точь в точь напротив устья Истры.
Что говорить, если даже Великий Восток, оттянувший на себя значительную часть этого контингента, зародился тоже здесь. Студент?историк Владимир Востоков не одну неделю прожил на Девичьей даче, прежде чем волна золотой лихорадки перенесла его в край, где восходит солнце и сделала царем в горах Шамбалы.
А в Белом Таборе сложился Великий Запад. Колония иностранцев росла здесь по мере того, как все труднее и опаснее становилось жить в Москве. И в этой колонии преобладали европейцы и американцы. А их в Москве до Катастрофы было не так уж мало, и все они застряли тут навсегда — как немец по имени Конрад, который тенью следовал за Жанной Девственницей во всех ее авантюрах.
События на Истре растревожили иноземцев, уже было освоившихся на новом месте. Они боялись, что волнения с северного берега Москвы?реки перекинутся и на южный, и снова громко зазвучали голоса тех, кто говорил, что жить среди этих сумасшедших русских совершенно невозможно.
Вообще любимым занятием таборных иностранцев было искать потерянную родину далеко на западе. Многие ни в какую не хотели верить, что ее больше нет совсем, и группами или даже поодиночке уходили вверх по течению реки под песню «I follow the sun1».
Конрад запоздал на Истру как раз потому, что провожал очередную группу немцев и им сочувствующих вверх по Москве?реке. Пробираться без сопровождения через партизанские леса было небезопасно, и Гарин шел «эмигрантам» навстречу, выделяя им прикрытие из отрядов самообороны.
Но все?таки он догнал валькирий в Гапоновке и прискакал на своем коне не один, а с оруженосцем, как было предписано уставом ордена тамплиеров во времена крестовых походов.
Теперь в войске Жанны Девственницы было целых семь человек, а это уже большая сила.
Правда, у Варяга было на два порядка больше людей, а если добавить стажеров, мобилизованных и сочувствующих, то даже и на три. То, что разведчица Аленушка видела в таверне — это был лишь командный состав.
Правда, она пропустила главное. Уже при свете дня в Гапоновку прибежали пацаны с новым сообщением, что варяги громят Дедовский.
Следом за пацанами с той же стороны привалила целая толпа с ревом:
— Бей очкариков!
Громкий крик на лужайке подхватили агаповцы по другую сторону дороги, но они внесли в лозунг свои поправки и обрушились на соседей с многоголосым воплем:
— Бей гапоновских!
Гапоновские в долгу не остались, и понеслась душа в рай.
Примирить враждующие стороны попытался Сашка?баптист со своей кодлой в составе двенадцати христиан веры евангельской, но ему засветили в глаз первому, потому что Сашка был очкарик и гапоновский одновременно.
Примирить враждующие стороны попытался Сашка?баптист со своей кодлой в составе двенадцати христиан веры евангельской, но ему засветили в глаз первому, потому что Сашка был очкарик и гапоновский одновременно.
На крик «Пресвитера бьют!» сбежались другие сектанты и принялись мутузить подручными средствами всех подряд, руководствуясь старинным принципом крестоносцев — «Господь узнает своих».
Валькирии в это время надевали боевое облачение и не слишком торопились. Разведка доложила, что это пока еще не Варяг, а так — местная разборка. А принимать участие в локальных потасовках Жанна Девственница не собиралась в принципе.
Сестрица Аленушка крутилась перед зеркалом, обернув бедра большим цветастым платком.
— Мне идет? — весело спросила она, обернувшись к Жанне.
Мокрые от дождя юные грудки задорно торчали в стороны.
— Отдай девочке бронежилет, — не отвечая по существу, бросила Жанна через плечо Григорашу.
Бронежилет и омоновский щит остался у рыцаря с тех времен, когда он подавлял беспорядки в Москве. Дезертируя, Григораш уволок их с собой.